"Ольга Ксенофонтова. Иноходец " - читать интересную книгу автора

трудом. Но все-таки последняя, чистая, сильная нота, принадлежала ей.
Зрители не были в силах даже аплодировать, такая слабость обнаружилась
в суставах. Только что-то полетело на сцену, и Хедер, разглядев, утратила
ориентацию в пространстве, потому что это было кольцо с бриллиантом.
Расползалась же публика в гробовом молчании. Назавтра газеты захлебнутся в
славословиях, прыгая до небес, а сейчас эти самые журналисты с круглыми
глазами плелись на выход, позабыв, как слова пишутся, а говорить не в
состоянии.
Джорданна в последний раз за вечер выполнила миссию опускающей занавес.
Они же еще стояли там, Мариско и Джерард, и, наконец-то получив возможность
молчать, беззастенчиво целовались. Брюнетка почесала плечо - мурашки по коже
от них, стервецов, и наткнулась на влажный олений взгляд Рэми. Джорданна
усмехнулась и взяла швею за руку. Мол, пошли, чего глазеть. Алая пчелка эти
уроки уже давно выучила и даже сдала экзамены. Рэми наука давалась с трудом,
и она выдернула свою руку, вцепившись в бутафорскую лошадь, как в родную.
Продолжала смотреть. Было на что, по правде говоря. Джорданна усмехнулась,
глядя, как авторитет мистрессы Хедер терпит поражение в борьбе с
любопытством слаженного коллектива.
Джерард и донна Мариско оторвались друг от друга, улыбнулись и, как
будто просто поздоровались, невозмутимо разошлись в совершенно
противоположные стороны. Певица - в свою шикарную гримерку, а он привычно
нырнул в ближайшую занавесь, и только его и видели.
- Ничего не понимаю в этой свадьбе, - сказала старшая из пчелок,
Ардженто. - Это что, и все?
Наконец-то Хедер удалось восстановить обратную связь со своими
подопечными и бодрым строем отправить их отдыхать. Все равно будут чесать
языками ночь напролет.
За кулисами осталась лишь Джорданна, что-то толкующая Рэми, до сих пор
нежно обнимающей статую неизвестной лошади.
- Джерард, я ведь знаю, ты здесь.
Сдержанно-странноватый звук. Ага, вот. Сидит спиной.
Опять истерика, что ли? Плечи сидящего дрожали мелкой дрожью. Ну что
такое-то?
Потом он откинулся на спину, держась за пояс, и Хедер наконец
разглядела - задери его псы, смеется! Захлебывается, кривится от боли в
перенапрягающихся мышцах живота, и хохочет без устали.
- И что это было, Джерард, я хотела бы знать? Он помотал головой,
чего-то объяснил жестами, но ржать точно годовалый жеребец не прекратил.
Хедер и сама с трудом удерживала расползающиеся уголки рта.
- Джерард! - окрикнула.
Он вытер слезы, глубоко вздохнул. И предостерегающе выставил руки
ладонями вперед.
- Предупреждая все расспросы и обвинения, заверяю - болезнь певца была
счастливой для меня случайностью, а вовсе не подготовленной акцией.
Хедер хмыкнула и присела рядом:
- Но ТЕБЯ какой ветер понес на сцену? Ты же поешь как мартовский кот в
феврале.
- Не умаляйте моих достоинств, госпожа. Я звезда! Я этот... как его...
примадон!
Съездить еще раз по затылку или обнять - неизвестно, чего хочется