"Ольга Ксенофонтова. Иноходец " - читать интересную книгу авторатрудом. Но все-таки последняя, чистая, сильная нота, принадлежала ей.
Зрители не были в силах даже аплодировать, такая слабость обнаружилась в суставах. Только что-то полетело на сцену, и Хедер, разглядев, утратила ориентацию в пространстве, потому что это было кольцо с бриллиантом. Расползалась же публика в гробовом молчании. Назавтра газеты захлебнутся в славословиях, прыгая до небес, а сейчас эти самые журналисты с круглыми глазами плелись на выход, позабыв, как слова пишутся, а говорить не в состоянии. Джорданна в последний раз за вечер выполнила миссию опускающей занавес. Они же еще стояли там, Мариско и Джерард, и, наконец-то получив возможность молчать, беззастенчиво целовались. Брюнетка почесала плечо - мурашки по коже от них, стервецов, и наткнулась на влажный олений взгляд Рэми. Джорданна усмехнулась и взяла швею за руку. Мол, пошли, чего глазеть. Алая пчелка эти уроки уже давно выучила и даже сдала экзамены. Рэми наука давалась с трудом, и она выдернула свою руку, вцепившись в бутафорскую лошадь, как в родную. Продолжала смотреть. Было на что, по правде говоря. Джорданна усмехнулась, глядя, как авторитет мистрессы Хедер терпит поражение в борьбе с любопытством слаженного коллектива. Джерард и донна Мариско оторвались друг от друга, улыбнулись и, как будто просто поздоровались, невозмутимо разошлись в совершенно противоположные стороны. Певица - в свою шикарную гримерку, а он привычно нырнул в ближайшую занавесь, и только его и видели. - Ничего не понимаю в этой свадьбе, - сказала старшая из пчелок, Ардженто. - Это что, и все? Наконец-то Хедер удалось восстановить обратную связь со своими языками ночь напролет. За кулисами осталась лишь Джорданна, что-то толкующая Рэми, до сих пор нежно обнимающей статую неизвестной лошади. - Джерард, я ведь знаю, ты здесь. Сдержанно-странноватый звук. Ага, вот. Сидит спиной. Опять истерика, что ли? Плечи сидящего дрожали мелкой дрожью. Ну что такое-то? Потом он откинулся на спину, держась за пояс, и Хедер наконец разглядела - задери его псы, смеется! Захлебывается, кривится от боли в перенапрягающихся мышцах живота, и хохочет без устали. - И что это было, Джерард, я хотела бы знать? Он помотал головой, чего-то объяснил жестами, но ржать точно годовалый жеребец не прекратил. Хедер и сама с трудом удерживала расползающиеся уголки рта. - Джерард! - окрикнула. Он вытер слезы, глубоко вздохнул. И предостерегающе выставил руки ладонями вперед. - Предупреждая все расспросы и обвинения, заверяю - болезнь певца была счастливой для меня случайностью, а вовсе не подготовленной акцией. Хедер хмыкнула и присела рядом: - Но ТЕБЯ какой ветер понес на сцену? Ты же поешь как мартовский кот в феврале. - Не умаляйте моих достоинств, госпожа. Я звезда! Я этот... как его... примадон! Съездить еще раз по затылку или обнять - неизвестно, чего хочется |
|
|