"Ольга Ксенофонтова. Иноходец " - читать интересную книгу автора

Фьяметты, игривое подмигивание Деоны. Ободряющее подталкивание в спину от
мистрессы Хедер. Сцена!
Змеелов несколько опешил, когда вечно запуганная пленница вдруг
устремила четкий, вызывающий взгляд прямо ему в глаза - но явно НЕ ВИДЯ ни
его глаз, ни его самого.
Рэми казалось, что она - поет, хотя ни звука не вырывалось из плотно
сомкнутых губ.
Ей казалось, она ослепла, и песня единственный способ связи с
окружающим миром. Какая волшебная мелодия...
И Ашхарат тоже услышал музыку. Знакомую музыку. Невозможную здесь и
сейчас музыку!
Основы вселенной рушились - змейка, трусливая птичка, хрупкая
марионетка, до последнего волоска обыкновенная, ни к чему не способная
девчонка просто и легко на его глазах открывала Межмирье. Доступное только
избранным, после мук и страданий, при условии лишений и боли. Нет, тщедушная
плясунья насмехалась над самим Хаосом, отцом закона и беззакония - она
широко распахивала ворота одним ударом перепачканных пылью, неровно
загоревших пальчиков ног, одним взмахом усыпанных блестками ресниц.
Вот это уже не было ни интересно, ни забавно.
Глаза Рэми и вправду застилал светлый туман. Пустыня исчезла, стало
очень прохладно. Она плавала то ли в облаке, то ли в молочном озере, никак
не могла найти опору ни ногам, ни рукам. В самом деле, тяжело играть слепую.
Но надо пройти по канату, девочка, это твоя роль! Упасть можно будет только
в самом конце, только там внизу ждет, распахнув объятия...
Кто ждет тебя?
Ах, холодно. Почему?
Постепенно окружающий мир прояснился. Пустыня исчезла, исчез
золотоглавый маг. Она стояла на очень узкой, канатной тропе, и по обе руки
что-то плескалось в белом свете. А впереди... о, впереди... Такое Рэми
видела лишь однажды, и называлась сия штука - музей. Мистресса водила пчелок
по разным таким местам в целях повышения культурного уровня. Чучела звериные
всякие, уродцы какие-то в банках плавали, камни за стеклами.
Вот на расстоянии вытянутой руки и был музей. Длинный такой, в одну
линию, и ни справа, ни слева не заканчивался. Стекла - круглые,
зигзагообразные, - всякие. Мутные, прозрачные. Большие, маленькие. Они очень
заинтересовали Рэми, даже вытеснили из памяти мага. Она подбежала ближе и в
нетерпении стала заглядывать в каждое. Оттуда порою глядели и на нее. Рэми
очень хорошо ощутила чужое нетерпение, и чужой интерес к ней. Разумное и
горячее нетерпение. Нет, не музей. В музее все было мертвое. Это живое.
Это - зоопарк! Клетки! Стеклянные клетки!
Никто не должен быть несвободен! Никто не должен сидеть в клетках!
Никто не должен ни над кем издеваться!
Рэми нахмурилась и даже разозлилась. Что же такое получается? Даже
здесь, где она все придумала, есть мучения, пытки, клетки, несвобода? Но
ведь я же хозяйка этого мира! Я не могла такое выдумать, я такое ненавижу!
За стеклами шевелилось, мерцало, шептало, умоляло, тянулось, скулило...
Горячая волна поднималась из груди и влага выступала в глазах.
Рэми решительно двинулась к стеклам и поискала, чем бы ударить.
Джерард почувствовал Межмирье, как никогда до этого не чувствовал.
Ликующее, набухшее невообразимым нарывом, призывающее. Мелодия грохотала