"Ольга Ксенофонтова. Иноходец " - читать интересную книгу автора

кудри. Согнувшаяся и молчаливая Бэт, порою плачущая оттого, что нет сил
вдеть нитку в иголку. Сам Джерри не заглядывал в зеркало - и так ясно, что
он там увидит: длинного тощего подростка с остро торчащим кадыком, тонким
носом, синими тенями на бледном лице. И зачем на такое любоваться?
С утра потянули повозку Джерри и Дан. Джерри имел наглость высказать
предложение доползти до графского имения Рос-Альт и в обмен на остатки
"мулятины" попроситься пожить до весны. Без лошади, в голом поле все одно
подыхать! А там - мало ли. Большое имение. Авось работку подкинут.
Мысль была разумной. Дан спорил яростно и долго лишь затем, чтобы
показать норов, ну а потом впрягся рядом с пацаном. Бэт оставили в телеге -
толку с нее? Тори и Вики толкали развалюху сзади.
Так и причалили. Мясо и впрямь оказало волшебное действие, несмотря на
свою отвратную наружность. Кормить их, правда, обязались не мясом, а
кукурузными лепешками да капустой, зато обещали не докладывать пока о
постояльцах графу. Комедианты в свою очередь клялись жить тихо и незаметно.
Буянить они не смогли бы при всем желании.
Амбар с зерном тут охранялся, как императорская сокровищница. Сторожа
морды имели сытые - по сравнению с местными доходягами, конечно, и за эти
самые морды были тихо ненавидимы, и то был барьер, отделяющий нескольких
верзил от возможности сговора с кем-то из голодной массы крепостных. На
южной стороне сарая всегда паслось втрое больше охранников. Измученный
любопытством (это чувство родилось раньше него и умирало последним), Джерри,
если бы имел силы, сделал бы подкоп под секретное строение. Но это не
понадобилось. Ранним-ранним утром, перемалывая на ручной мельнице кукурузу,
Джерри услышал раскатистый звук. Сначала подумал, будто выкрошился жернов,
или камешек попал со стороны. Потом звук стал пронзительно-визгливым, и
парень аж подавился воздухом от догадки.
Гард и все его псы, там же свиньи! Совсем тронулся умом, не отличить
шум жерновов от поросячьего визга. Но, лесные боги, чем же они кормят такую
прожорливую живность? Есть в поместье баран и две овцы, они едят степные
колючки. Есть старая белая кобыла, едва движется, видно, скоро прирежут ее.
Есть коза - такое чувство, что волшебная, потому как доится, и молоком
кормят графского младенца, на что графиня оказалась неспособна. Есть вол,
еле-еле волочит копыта, а уж работает за целое стадо. Но - свиньи?
Капризные, часто болеющие, много жрущие и бесполезные до самой своей смерти.
Не слишком ли большая роскошь?
Джерри тщательно, щеточкой, сметал муку в миску, а мысль упорно
крутилась вокруг амбара. Он вдруг представил, что одна крупная свинья могла
бы питать их маленькую труппу чуть ли не целый год, если правильно
обработать мясо.
"Стоп! - сказал он себе. - Ты не вор и никогда им не был! ".
Но что уже, и помечтать нельзя? Не думать о свинье, а точнее, о
свинине, оказалось невозможно. Джерри просеивал желтоватую муку и
старательно орал что-то про "вершины синих гор". На втором припеве ему
довольно залихватски подпело чье-то нежное сопрано. Он оглянулся - прачка
развешивала белье. К концу песни, когда ее выучил, наверное, уже весь замок,
светлый образ свиного жаркого все-таки сдался и перестал маячить перед
глазами.
На вторую неделю пребывания случилось непредвиденное. Один из сторожей
южного сарая наступил на ржавый гвоздь. Рана не затягивалась, гноилась, нога