"Ольга Ксенофонтова. Иноходец " - читать интересную книгу автора

многих смыслах этого слова. Что ж, привет тебе от всех мужей, ставших
вдовцами и рогоносцами одновременно. Нам нечего было делить с тобою,
обаятельный кровопийца с непомерным аппетитом и любвеобильным, хотя и давно
остановившимся, сердцем. Рос-Бретт являлся порождением этого мира и этой
страны, никоим образом не подпадая под юрисдикцию Иноходца.
Джерард покопался на темном дне души и нашел там мелкое и гадкое
чувство неприязни к почившему вампиру. Попытался соврать себе, что неприязнь
вполне объяснима поступками оного, но врать оказалось тошно. Так за что ты
не любил Ральфа Рос-Бретта, Иноходец? И сколько раз в жизни ты его видал?
Один раз. Мельком, в столичном ресторане. Ты завернул туда лишь потому,
что это была ближайшая дверь, из которой пахло пищей, а ты был измотан и
голоден. Этот дорогой изысканный ресторан имел своих завсегдатаев, одним из
которых, по иронии, и был Рос-Бретт. Регулярно присматривал своих жертв, как
скот у водопоя. На Ральфа стоило обратить внимание. Опытным взглядом Джерард
определил тогда во владельце слишком белоснежной и сверкающей улыбки
типичного вампира. Но та частичка Межмирья, которая уже навсегда облюбовала
уголок сознания, была спокойна и глуха. Вампир оказался местным, и Джерард
мог продолжить поедать свое жаркое. Но вместо этого, поднося то и дело вилку
ко рту, Иноходец пристально смотрел на легенду темного народца, заполняющего
столицу в сумерках. Ральф Рос-Бретт был их гордостью, их ночным светилом,
их, простите за гнусный каламбур, принцем крови. То же самое глухое
раздражение наплывало и сейчас, у этого полупогасшего костра, воняющего
птичьим жирком. То же самое, которое испытывал Джерард, глядя на смеющегося,
но не совсем живого аристократа в ресторанной зале. Глаза, которые называют
"ястребиными" - серые с золотистыми крапинками, темные волосы, аккуратно
подстриженная борода, дьявольская улыбка - Рос-Бретт был чудо как хорош, и
неудивительно, отчего он выбрал женщин, легкую и слабую добычу, которая
грациозными табунами скакала на заклание, стоило только бросить взгляд. А
взгляды "иди-ко-мне", наполненные лучистым теплом и обещанием ласки, Ральф
бросать умел. Один раз только зацепил в поле зрения не какуюнибудь разодетую
красотку, а угрюмую мощную фигуру за угловым столиком. Узнал, но не
испугался непроизвольно, не ввернулся торопливо, а улыбнулся совсем
по-мальчишечьи, нагло, задиристо, и отсалютовал бокалом, крепче стиснув
запястье млевшей рядом дамы.
"За что я не любил Ральфа Рос-Бретта? За то, что он был красив? За то,
что нравился женщинам? Храни меня Гард и псы, Иноходца такие веди тогда не
волновали.
Я не любил тебя, шакалий принц в вишневом плаще, за то, что ты нравился
СЕБЕ, за то, что ты жил в ладу с собою, какой бы сволочью ни являлся, за то,
что тебе было приятно, привольно и комфортно даже вне жизни как таковой. За
то, что в тебе - не смешно ли? - так пылала жажда этой самой жизни, и ты
наслаждался каждой минутой своих развлечений-преступлений.
Я вздрагивал и покрывался липким потом оттого, что в зале из нас двоих
именно я ощущал себя выродком, изгоем, излучающим холод, отверженным,
созданным для вечных сумерек. Я, Иноходец, исполняющий такие почетные, такие
достойные похвалы обязанности, выглядел менее живым, чем вампир.
Ты - лишь мертвое тело, движимое чужой кровью. И почему так
притягателен, так совершенен, так счастлив был ты? Не потому ли, что считал
себя не только нормальным, но и достойным всяческих благ? Я же подобен был
тени, которой ты не имеешь. И ненавидел, находясь на расстоянии одного