"Ольга Ксенофонтова. Иноходец " - читать интересную книгу автора

вскрикнуть от боли. Эрфан же говорил, что чем больше срок отчуждения - тем
больнее бывает приращение сердца, а Джерард уже превысил любые сроки.
Судорожно удерживая руку на груди, он перевернулся на бок. Милостивый Гард,
эта штука сейчас взломает ему ребра и выпрыгнет наружу! Какое мучение!
Стало очень жарко. Наконец, разбуженное сердце возмущенно пульсировало,
температура поднималась и поднималась. До того, как потерять сознание,
Джерард успел стащить с себя пояс.
Он не помнил, как исцарапал себе всю шею, пытаясь развязать шнурок у
горла рубашки. Он не помнил, как заглянула в незапертую комнату разгневанная
и не очень трезвая Хедер, открыла было рот - высказать наболевшее, потом
рассмотрела, что происходит, растерялась, да так и осталась возле него, не
зная толком, что теперь делать.
Дважды его все-таки рвало.
Наступали моменты передышки, когда Джерард сворачивался на левом боку,
поджав ноги, точно дитя во чреве матери, и Хедер надеялась, что наступит
целительный сон, но это было всего лишь бессильное забытье. И все начиналось
сначала - несвязные мольбы обметанных белым налетом губ, судороги, мгновенно
сохнущие на раскалившемся лбу полотенца. Хедер иногда порывалась взять его
за руку и хотя бы таким образом сообщить больному, в каком мире он
находится. Более всего тянуло снять, наконец, маску. Она даже проводила
пальцами по вискам и за ушами - закрепляющие маску веревки были очень
тонкими, а голова так металась по подушке, что обнаружить их не удавалось.
Сквозняк из распахнутых окон все равно не сбивал острую смесь запахов
пота, лекарственных отваров и прелых, влажных тряпок. Начинала болеть
голова. Хедер и сама уже взмокла, не веря, что одна ночь может длиться так
долго.
К рассвету стало хуже. Скудный арсенал неопытной врачевательницы
исчерпал себя. Хедер готова была уже сломаться и поверить во все, что
угодно - даже в то, что Рэми смочила иголку ядом. В теле Джерарда явно шла
реакция отторжения чего-то чужеродного!
Но он ведь убийца, напомнила себе Хедер, механически вытирая платком
капли пота над мучительно вздернутой верхней губой больного. У него, конечно
же, есть враги. Он уже пришел сюда не здоровым.
А что, если как раз и пришел умирать?
Она и испугалась и разгневалась. Тоже мне, нашел богадельню! Не-ет,
пора ставить его на ноги, либо вышвыривать прочь. Хватит сентиментальных
воспоминаний. Все, когда болеют, беззащитны, а вот оклемается - еще
кого-нибудь придушит.
Опустившись на кресло, Хедер расслабилась и позволила себе задремать.
Резкий звук удара подбросил ее с кресла буквально через каких-нибудь
час-полтора.
- М-м... - простонал Джерард. Еще один глухой удар в стенку.
- Меж... мирье, - выдохнул он.
И открыл глаза. Измученные, но вполне вменяемые. Горячечный блеск этих
глаз несколько пристыдил Хедер за недавние мысли.
- Холодно, - сказал Джерард и легонько потрогал пальцами скомканную
простыню под собой. Потом болезненно прищурился на открытое окно.
- Сейчас, - кивнула Хедер, - подожди.
Тень, бледная, большеглазая, молчаливая и деликатная, все это время
простоявшая за неплотно запертой дверью, проскользнула внутрь.