"Анхель де Куатьэ. Медовая Жертва ("Книга Андрея" #3)" - читать интересную книгу автораочень нежно. Мне было неудобно так его утруждать, я пытался сопротивляться и
делать все самому, впрочем, не очень успешно. Кроме того, мне было совершенно непонятно, как, впрочем, неясно и теперь, зачем нам было ехать в Песочный, причем так срочно. Но мои слабые протесты эффекта не возымели, и мы ехали. По приезду в онкоцентр нас уже встречали. Стареющее здание ветшало. Облицовочный камень стен безжалостно сыпался, а окна без занавесок выглядели совсем неприветливо. Заратустра достал меня из машины, подхватил на руки и пронес через стеклянные двери внутрь мрачного холла. Дух тяжести царил здесь беспрекословно. - Давай вернемся, - прошептал я на ухо Заратустре. - Ничего, ничего. Вернемся, обязательно вернемся. Сейчас обследуемся, и вернемся. Тут я понял, что вся эта катавасия затеяна ради меня. Я возмутился, но удивление от странного состояния Заратустры, который казался растерянным (!), заставило меня самолично унять свой спонтанный ропот. Меня запихнули в жерло аппарата для исследования ядерно-магнитным резонансом, кратко проинструктировали и удалились в смежную комнату. Через пару минут я заснул под глухой треск вертящихся вокруг меня турбин. Я снился себе маленьким, лет трех, может быть пяти. Я очень хотел быть любимым я не чувствовал себя любимым. Средь детворы я чувствовал себя одиноким. Детские игры воспринимались мною как ритуализированная драка, наставления взрослых - как несправедливое наказание. Жизнь казалась мне тяжелой, даже невыносимой в мои пять лет, она была мне в тягость. Я хотел Что бы счел я любовью к себе - тогда, в своем детстве? Если бы кто-то признал меня и мою правоту, если бы кто-то сказал мне, что я хороший и что все у меня получится, тогда, верно, я почувствовал бы себя любимым. С детства учат нас жить для других и думать о других. Но не учат нас жить самим и слышать Других. Наша "жизнь для других" оборачивается ложной жизнью для себя. Ложь всегда тяжела - ее следует именовать духом тяжести. Я толок в ступе воздух, я изучал жизнь, приноравливаясь к ней. Тяжела была эта наука, и я плакал. Я плакал каждый день, плакал тихо и совестливо. Тяжело лгать - слезами проявляет себя дух тяжести. Как показать ребенку жемчужину его, что скрывается за безликой раковиной с морскими наростами? Как может он подарить ее, когда никто не просит о ней, требуя лишь почистить скорлупу ее от налета? Всегда я был недоволен жизнью, она казалась мне трудной задачей, которую нескоро предстоит решить. Но не хотел я принимать заготовленного ответа: "Все уже сделано и сделано хорошо!" Лживым казался мне этот ответ, ибо было мне плохо, а может ли мир быть хорошим, если он делает мне плохо? Долго учился я одной вещи и научился ей только теперь: не совершать ошибок, но не по знанию, а по ощущению самого Себя. "Как не совершать ошибок?" - спросил я у своего сна. "Всегда говори только "Да!" или "Нет!", но никогда не говори "Может быть...". Когда говоришь "Нет!" - говори "Нет!", и не смей говорить: "Может, как-нибудь в другой раз?". Ты должен знать, что отказываясь, ты отказываешься, и ты должен знать |
|
|