"Сэй Кубота. Далекое море Лейте (Современная японская новелла) " - читать интересную книгу автора

когда она бывала на собраниях Общества помощи престарелым.
Да, пенсия вызвала зависть у многих стариков, а иные не стесняясь
говорили и такое:
- У меня их полно - сыновей, хоть бы один погиб, так нет же...
Вот и вчера нечто подобное ей высказала соседка Кити, с которой они
когда-то вместе учились в школе и которая была всего на год моложе
семидесятилетней Томэ.
- И что ты городишь, Киттян! Какая мать может желать смерти
собственному ребенку! - только и нашлась ответить в этот момент Томэ, хотя
потом еще долго не могла прийти в себя от негодования.
Кити отправляла на войну сразу двоих сыновей, и оба, вернулись живыми и
невредимыми. Томэ давно знала, что Кити завидует ее пенсии, знала и то, что
она прочит в так называемые войска самообороны своего младшего сына, который
сейчас работал в химчистке в соседнем городке, Торисака. Уж с этим Томэ
никак не могла примириться.
В комнате еще царил мрак, Сэйкити, муж, продолжал крепко спать.
Приподнявшись с постели, Томэ слегка отодвинула ставень на окне у изголовья
и посмотрела на улицу. В небе над горой Онэяма холодно сверкали звезды,
рассвет еще не занимался, а во дворе у Кити уже потрескивал огонь и
виднелась фигура самой Кити, сидевшей на корточках перед очагом. Стенные
часы нехотя пробили четыре удара - время, когда ее соседка обычно бывает на
ногах.
Кити объясняла это тем, что ей холодно, у нее коченеют ноги, и она не
может дольше спать. Еще бы, ведь она жила одна-одинешенька в большом доме с
толстыми, отливающими черным блеском опорными столбами, в котором было два
этажа и семь комнат. Как ни бодрилась Кити, возраст брал свое - за последнее
время она совсем сгорбилась и с каждым годом, казалось, становилась все
меньше и меньше. И все же она продолжала обрабатывать рисовое поле и еще
успевала ходить на поденную работу.
Жила Кити до крайности скудно, отказывая себе буквально во всем. Она не
пользовалась комнатной жаровней, чтобы не тратиться на уголь, и не решалась
купить, несмотря на уговоры Томэ, хотя бы маленькую электрическую грелку.
Во всем доме у нее горела только одна тридцатисвечовая лампочка. У
большинства крестьян давно появились телевизоры и стиральные машины,
некоторые успели обзавестись холодильниками и стереорадиолами, а Кити даже
не включала старенький радиоприемник, опасаясь повышения платы за
электричество. Во всем поселке только на ее доме не было антенны. Поужинав в
полном одиночестве похлебкой, приготовленной в старом котелке, она тотчас же
тушила свою единственную лампочку и укладывалась спать. Такая привычка
завелась у нее с прошлого года, после того как в деревне установили
счетчики. Не удивительно, что из месяца в месяц у Кити нагорало не больше
двух киловатт. Сборщик платы за электричество пытался объяснить ей, что при
существующей твердой шкале она и за семнадцать киловатт будет платить те же
сто шестьдесят иен. Однако Кити упрямо отказывалась этому верить. Поскольку
газет она не покупала, общественным водопроводом не пользовалась, то все ее
расходы по дому сводились к ста шестидесяти иенам за электричество.
Кити никогда не покупала древесный уголь, а хворост, за которым она
каждый день ходила в лес на гору, она продавала, сама же обходилась
заготовленными с осени бобовой стерней и соломой. Боясь, что циновки
износятся, она оставила их только в кухне, где спала, остальные свернула и