"Андрей Кучаев. Темная сторона любви (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

Молодец баба. Она дерзала, старалась на совесть ошеломить и заполучить
клиента, а не просто пустить пыль в глаза. Хотя я бы ничего у нее не купил
своей женщине, будь я сам клиентом среднего достатка, на которого был
рассчитан бутик.
Кустарщина и претензия. А цены - в потолок.
Шпиц то исчезал, то появлялся. И всегда у двери. Словно его оставлял
покупатель или, скорее, покупательница, пока она сама рылась в джунглях из
текстиля, перьев, бахромы, кожи и джута. На него хотелось сесть, несмотря на
опасения, такого он был удобного размера, такая манящая у него была белая
пушистая спина.
Я не допускал мысли, что это - хозяйский шпиц, он слишком выпадал из
стиля, назначения лавки. Почему его не мог привести муж, я не размышлял. Мне
казалось уместней допустить постоянного посетителя или посетительницу с
собакой. "Муж" торчал там и тогда, когда собака отсутствовала.
Руку мой "первый" шпиц в семь лет чуть не отгрыз мне при следующих
обстоятельствах, существенных для дальнейшего рассказа.
Всем известно, что похоть, или, интеллигентно выражаясь, чувственность,
пробуждается в человеке едва ли не с рождения. Но реализовывать ее
требования человек начинает сознательно несколько позже. Во времена моего
детства это бывало лет в четырнадцать, сейчас, говорят, более развитые дети.
Объектов для секса у всякого ребенка не так много, вспомним
пресловутого австрийского доктора. Сестра и мать, с которыми я жил в одной
комнате, являли для меня те самые две противоположности, на которые мир
мужчин разделяет мир женщин.
Сестра олицетворяла чистоту и невинность, мать - остраненную загадочную
женскую сущность из враждебного мира, где живут эти непонятные существа.
Что греха таить, от приятелей я кое-что слышал, так что к известному
мальчишескому пороку я пришел в нужное время. Меня особенно не вдохновляли
специальные открытки, анекдоты и рассказы сверстников, среди которых
попадались и искушенные и испорченные. Я сторонился таких. Оставались
постоянно мелькающие перед носом женщины. Сестре я отказывал в какой-либо
половой принадлежности, она была товарищем по играм и порой соперником: мы,
бывало, даже дрались с ней. Мать, наоборот, суровая со мной и почти чужая,
до поры воспринималась мной абстрактной женщиной, одной среди многих. Однако
стоило мне подрасти, как я только женщину в ней и видел: причем женщину,
существующую без какого-либо мужчины рядом. Из Рурской области она вернулась
с деньгами, но без мужа. Тогда мне уже стукнуло четыре года.
Наш послевоенный скученный быт не оставлял тайн в подробностях
материнского туалета, в частности, ее приверженности к дорогому кружевному
белью, дорогим ночным рубашкам. Тогда это все еще было дефицитом, но она
доставала американскую синтетику и китайские шелка на "черном рынке". Еще
одна загадочная для меня страсть суровой и одинокой неприступной дамы не
просто немецкого, но уже
"социалистического" абсолютно образца. Не ошибусь, если скажу, что
многие немки в тогдашней ГДР охотно вступали в СЕПГ. Реванш?
Самоутверждение? Тяга к порядку? Тогда для кого было это претенциозное
белье, которое надевалось под строгий "партийный" костюм? Двойной стандарт -
не отсюда ли он ведет свою родословную - от женских юбок?
Я же цепко и зорко замечал все эти кружева и оборки, раскиданные в
нашей общей на троих комнате.