"Андрей Кучаев. Sex Around The Clock. Секс вокруг часов" - читать интересную книгу автора

Валюту перечисляли с коэффициентом 1:100, денег этих всех вместе на
жизнь едва хватало. Однако разрешали изредка исполнять тексты на латыни с
беззвучным оркестром и в родном отечестве.

Тут снова перед Ждановичем поставили вопрос о вступлении в партию.
- А давайте-ка этот вопрос поручим решить... бабе! - хлопнул по столу
идеолог.
- "Шерше ля фам!" - поддержал Микоян.
- Я бы не спешил, а сначала попробовал проверенные методы... -
настаивал "серый кардинал", он же "призрак".
- Тебе только дай! Вон ведь - профиль один остался! - кукурузник не
знал, что уже сам приговорен.
- Так что, мне поручается? Я не могу! Я уже от музыки устала - у меня
плохие анализы последнее время! - возразила министр в юбке.
- Найди себе замену, чтоб дожала своих "пидарасов"! Мало у тебя бабья
внедряет теорию в массы? Пора переходить к практике!
Ждановича вызвали наверх для беседы.
Пришлось ехать на встречу в высокую инстанцию: "Эх, если бы у вас там
были еще и бабы, кроме этой курицы!"

В высокой инстанции его приняла как раз "баба", женщина уровня гораздо
ниже министра, однако облеченная весьма высоким доверием. Высоко партийная
юбка, которая и задрана была довольно высоко. Она изрекла:
- Вы знаете, товарищ Жданович, кого мы принимаем в партию?
- Лучших из лучших, потому-то я и не гожусь, - сказал композитор.
- Это - малодушие и капитулянство! - изрекла теоретик, кивнув на Ильича
на стенке.
- Ленин уважал беспартийного Бетховена! - сказал Маэстро, сам себе
удивляясь.
- А это - ревизионизм! - обрадовалась подставная юбка.
- Так ведь ревизионизм - это же высшая стадия коммунизма! - воскликнул
композитор, вспомнив рассказ коллеги Ш., которому такое сказанула студентка.
- Не стоит опережать события! - скзазала женщина. - Возможно, к этому
мы еще придем! - добавила партюбка и села рядом с ним на диванчике, создавая
непринужденный фон. Он не отрываясь смотрел все на то же, что опять
открывалось, когда она чуть расставляла колени: мощные ноги уходили в
темноту, где их охватывало кружево. Из-под него в напряжении вытянулись
резинки, державшие чулки за телесные мочки.
Высокая дама перехватила взгляд и радостно засветилась. Она взяла
композитора за руку и отвела в заднюю комнату. Подняла еще выше юбку,
спустила кружевные панталоны, и предложила ту, прерванную много лет назад с
Катериной, игру. Женщина, как и Катька, была большой, крепкой, он еле обнял
ее за бедра, пробираясь в знакомые дебри.
Немедленно было объявлено о свадьбе: другого способа располагать
найденным источником прорвавшейся чувственности он не знал.
Шок был невероятный. Сошлись совсем несходимые начала.
Сестра, увидев ее зад, рассмеялась. "Ты не переборщил?" Он не ответил
на шутку, стал серьезен: "Прошу выбирать выражения. Это моя законная
супруга!"
Недоброжелатели издевались над ней втихомолку. Композитор был тверд.