"Андрей Кучаев. Sex Around The Clock. Секс вокруг часов" - читать интересную книгу автора

фигуры с картины Борисова-Мусатова. Замок вообще из немецкой книжки,
извлеченной из старого сундука.
Замок официально до недавнего времени принадлежал старой Шарлотте фон
Эммерих. Она еще очень ничего, эта фон Эммерих...

Этот замок и эта дорога приснились Павлу Нечаянному в самолете, который
взмыл из аэропорта Дюссельдорфа и взял курс на Москву. Заснул он сразу после
взлета, самолет как раз пролетал над высоким путепроводом, что недавно
построили на пути из Эссена в Дюссельдорф.
Вероятно, он вскрикнул во сне или застонал, потому что стюардесса
наклонилась над ним и спросила, все ли в порядке? Он улыбнулся и помахал
рукой перед собой, как машут мужчины, отрекаясь от себя и своих требований к
миру, или женщины, просушивая свежий лак на ногтях.
Женщина, сидевшая справа от него, элегантная немецкая дама в строгом
костюме с дорогой сумкой на коленях, приветливо улыбнулась Павлу, словно
взяла над ним шефство на время полета: она, вероятно, тоже обеспокоилась
тем, как во сне вел себя Павел. Из сумки она достала такое же дорогое,
крокодиловой кожи портмоне и вынула оттуда карточку "Визы", позолоченную.
Она хотела заплатить за сигареты. Стюардесса виновато спросила, нет ли у нее
наличных? Карточки на этом рейсе в системе "Дьюти Фри-шопа" не принимали.
Дама, вздохнув, достала мелочь и долго и близоруко отсчитывала. Мелкие
монеты просыпались на пол, Павел наклонился, они с соседкой ударилсь лбами,
в длинном разрезе юбки дамы спереди открывался вид на ноги в коричневых
чулках, он задержал взгляд на том, что было выше, бесцеремонно разглядывая
пейзаж: белые наплывы плоти, эластичные кружева поверху чулок заменяют
подвязки. В темном гроте кружевная калитка в сад...
"Старая калоша!" - сказал он про себя и выпрямился. Мадам смотрела на
него с ласковым укором. Она поймала его взгляд, в глазах вспыхнуло
поощрение. "Произвожу впечатление. Дорого одет, дорого пахну, первый
класс..." Он тупо наблюдал еще несколько секунд за ее руками, занятыми
манипуляциями с монетами, лишь перед уходом стюардессы он вспомнил, что ему
хочется выпить. Виски в первом классе ему налили без оплаты. Он и про это
свое право забыл.
Сколько же он не летал с кампанией "Аэрофлот" в Россию?
- Лед, вода?
- Да, да! И лед, и вода.
Он выпил первый глоток. Восхитительно! Дама посмотрела на него с
выражением учительницы, заставшей любимого ученика за курением марихуаны.
Она сама пила шампанское. Ей показалось предосудительным выражение
неподдельного удовольствия на лице Павла. Он окликнул девицу в синем мини и
спросил еще виски. Двойной скотч со льдом и водой. И с наслаждением закурил.
В самолетах этой кампании еще курили в первом классе. Блеск.
Он не был в России ровно... вот сколько лет! Он не помнил. Полвека или
пять лет? Секунду или вечность? Столько!? Или семь раз по столько!? Там, где
они сливаются в бесконечность.
Что-то с памятью? Возможно. У Марселя Пруста тоже было "что-то с
памятью". Когда пытаешься остановить ускользающий миг, начинаются чудеса.
Куда уходит время? Воспоминания - они восстанавливают реальность? Или ее
тень? Если сама она есть? Когда мы ее переживаем, она и перерабатывается в
реальность. Нет, она перерабатывется в воспоминание. Нечто неуловимое