"Андрей Кучаев. Sex Around The Clock. Секс вокруг часов" - читать интересную книгу автора

Поменялись ориентиры. И в сексуальном плане тоже. Оказывается, от
проклятого прошлого нам оставалось это дурацкое однолюбство, с которым надо
было кончать, чтоб не выглядеть папиком, смешным чтоб не казаться. И тут я
остался в одиночестве и без бабы! Ха!
Если честно, я и при застое однолюбом не был, последняя жена была
третьей по счету. Но всегда вязались мы через ЗАГС, с обязательным периодом
жениховства и ночным: "Слушай, я, кажется, люблю тебя, Вася!"
В ходу был анекдот про зека, которого дерет однокамерник и который
требует любви: "Ну, скажи там чего-нибудь!" "Я люблю тебя, Вася!" - говорит
петуху верхний.
Сентиментов уже оставалось немного, революцию, как всегда, подготовили
"верхи" и "низы" по взаимному соглашению. Вот и мечтал я не о бабе
конкретно, а об абстрактной бабе. Квинтэссенции бабы. И получалось, что на
роль таковой подходила совсем незнакомая. В пень чтоб чужая. С проституткой
ведь быстро сходишься - бла-бла, - и вроде как родня. А как сотворить
"лубовь" с абсолютно чужой? Ведь нужен обмен верительными грамотами.
Подписание меморандума. Короткая схватка. Как заняться непотребством,
оставаясь чужими в доску? Сойтись, не сходясь. Во время акта не видеть
партнерши? Как? Не замечать, получать в распоряжение только ее тело.
Идеал с обратным знаком. Не слияние душ, а разлияние.
Достоевский пишет о сходящихся незнакомых людях - совокупились молча.
Расстались, не узнав имен. Все молча! "Вот ужас где! Что молча!"
"Нет ничего в жизни отвратительнее такого скотства!" - заключает Эф-Эм.
А ведь писатель думал, прикидывал! Воображал... Гнал от себя! Но понимал
пронзительную остроту такого соития! Понимал, бляха муха, Федор Михайлович!
Чистый секс, это когда "с закрытыми глазами тела и души!"
"Нечто подобное, наверное, испытывают некрофилы, - помню я тогдашние
свои мысли. - Мертвая - чужее не бывает! Но тут изъян: она уже ничего и
никогда не почувствует. Резина лучше, если ты не завернут на всю голову".
"Действительно, ты ведь будешь один! Да еще смерть, извращение, тень
убийства! Нет, это дрянь, гадость! - плевался я, но хотел въехать в суть. -
Нам мучительно хочется партнерства! Но с незнакомой! Хочется - стыда! Потому
и хочется! Ничего, кроме мучительного стыда, который при тебе! И при ней! И
оба делают вид, что ничего нет! Каждый оставляет себе позор и... купленное
его ценой наслаждение!"
Вот какая эпоха постучалась в двери. Де Сада чуть не первого стали
переводить! Один мой дружбан покойный первым засел за перевод. "Знаешь, -
говорит, - я псевдоним хочу взять, чтоб не краснеть..." "Какой?" - я ему,
ожидая услышать что-то гальско-ядовитое. "А он - Лукьянов!" "?" "Помнишь,
наш спикер, верхний в Парламенте еще, писал стихи под псевдонимом Осенев?
Так я под его - Лукьянов!" Хохотали мы отпадно, а как повернулось? Из пушки
по воробьям в Белом Доме!
Я тогда, помню, все пытался разгадать этот ребус - в чем соблазн
абсолютной "чужести"?? Как на маскараде? Где тайна? Почему у Михал
Юрьевича-инопланетянина "Маскарад"? И труп в финала? И, кажется, прорюхал:
"Тайна всех маскарадов - в соитии с маской! В боскете!! В зелени грота
из тисса и капариса!!! Руки шарят и находят все, все, все! Другие руки
помогают. Расходятся, так и не узнав! Ходили ведь на маскарад и с женами в
масках! И могли не узнать жены в боскете! Постылая жена могла доставить
неизъяснимое наслаждение, оставаясь неузнанной! Те же сиськи-пиписьки - и