"Андрей Кучаев. Sex Around The Clock. Секс вокруг часов" - читать интересную книгу автора

- Сочувствую, - говорит, - от всего сердца!
Тут у нас хватило сил хохотнуть. Потом я пытаюсь острить:
- И вам спасибо, от всего... херца. У тебя мелочь есть?
- я лезу в бумажник.
- Так сговорено - с тебя мелочь и есть. Семитка! - говорит она.
- Базар был про полтинник - раз. Могла бы скинуть - два. В третьих у
меня стольник.
- Мне скидок никто не делает. Разве по фейсам. Давай твоего Франклина.
Суслик! - и она опять прыснула.
- Нашел разменный пункт... они не фальшивые? - она помахала соткой над
торшером. - Не, че-ссно, я ть-бя п-ниммаю. - Она все-таки зевнула в тыльную
сторону ладони, сунула бумажку цвета сыра с плесенью в торбу и протянула мне
майн рест-сдачу - три бумаги цвета старой-престарой трешки. Старше ее самой.
Я повел ее к двери, заметив на ходу, что она здорово смахивает на мою
сестренку. Этого сходства мне раньше было выше крыши для стоя. Не захотелось
ее отпускать - потом иди ищи такую же! Скуластая, смуглая, хорошая улыбка и
хорошие зубы! Свои! А зад - я еще потрогал - крутой, нежный. Сам так и
просится в руки.
- Эй, вы там, наверху! - огрызнулась она. - Ты не в метро, дядя!
Она не могла меня задеть больнее. Я захлопнул с силой за ней дверь. Она
попала в болевую точку.
После смерти жены я долго не мог иметь дело с бабцом. С конкретным
кадром. И, соотвественно, не имел. Тот проклятый вопрос решал: любила меня
покойная или... ее все-таки не существует - жены, понятно, не существует - а
любви? "Ты со мной не полежишь, Хвостик?" А кое-какие эпизоды вбрасывают
свои контрдоводы: почему дверь тогда не открыли в ванную? Что означало -
"пошли к тебе, пока он дрыхнет", - сказанные одному ходоку надо мной,
прикинувшимся спящим? Но к телкам долго не мог подойти даже. Так, косяки.
Сначала обходилось, потом полез на стенку. Ходил, как озабоченный. Шею
сворачивал на встречных, зная, что тем дело и ограничится. Вот что было по
кайфу: воображать, как делаю секс с совсем чужой, с хорошим телом,
относительно не чумой, не рязанью, не малярным цехом. Находил таких в толпе.
Чтоб из приличных. Мать и жена.

Жена оставила меня в самый ответственный момент развития нашего
"браговоспитанного" общества. Вот еще вчера мы были все, - все население,
"современники" - одной компанией лихих умников, наебывавших Софью Власьевну,
то бишь Советскую власть. Шиш в карманах пресловутых кухонь и курилок,
мэ-нэ-эсы и актеры самодеятельных коллективов МГУ и МАИ, постановщики
протестных капустников и авторы "Клуба 12 стульев" Литгазеты. И вдруг Софья
Власьевна не просто нам протянула руку, а улеглась к нам в постель.
Некоторые, правда, брыкались, но остальные согласились на этот финал
повести Олеши "Зависть", стали занимать очередь к ней на постельный прием.
Один критик режимов, Вечный Гид в стане Свободы, тогда, помнится, сказал
мне, что у него "не стоит" как раз на то, чтобы ругать мужичка, занявшего
место на престоле в виде танковой башни. "Что я могу? Ведь он ничего
неправильного не делает!"
То ись слиняли и субъект и объект тотальной на-бки. И все стали
на-бывать друг-друга!