"Андрей Кучаев. Sex Around The Clock. Секс вокруг часов" - читать интересную книгу автора

К Первой меня доставил мерс с шофером. От моего района это было совсем
недалеко. По Рублевке, потом за Усово направо, в березняк.
Первая обитала в красном тереме, за высоким забором, куда ходу никому
не было.
Еще в машине я почувствовал волнение в штанах. Мешал шофер, он не
смотрелся как-то, пенсионер на подработке, а не негр в форменной
конфедератке с лаком козырька и шелковой тульей с плетенкой. Этот ронял
уровень, на который на один только и реагировал мой индикатор.
Меня встретила горничная, повела в гостиную. Я не поверил своим глазам!
На вешалке висела та самая норка из дорогих, которую я уже видел! "Если
сейчас войдут те самые сапоги, я в точности смогу сказать, как выглядит тыл
хозяйки!"
Она вошла на парижских каблуках. Но когда мы сели, я узнал белье! То
самое, что видел я через пролом в стене сортира в Центре! Позже я узнал, что
и она была одной из жриц Храма, хотя теперь жертвы там приносились уже ей -
Арчил мутил с ней дела по небоскребу бывшего ерника. Все срослось! Она
поймала мой взгляд и довольно улыбнулась: "Мне про вас не наврали! А то я
боялась..."
Была уха, судак и дичь. И я, мудак, поровший невпопад ее самую.
Я вмазал и рухнул перед ней на колени. Скрутил в жгут ее трусы и
колготки и поставил в позицию кобра. Человек меняет кожу.
Мы с моим Ламанческим могли поднять копье только на такую Дульцинею -
руководящую жопу. В рытвинах младенческой припухлости.


* * *

Припоминается один эпизод из того прошлого, когда я был, по выражению
одного моего израильского друга, "счастливым животным". Мы с подружкой
сидели у одной девахи в Чистом переулке, в платоновских местах, за водченкой
и трепом. Квартира была криминальной - ее обложила гебуха ввиду активной
дессидентской деятельности хозяина. Сам он пребывал в местах столь
отдаленных, что туда даже на "оленах" лучше не ездить. Его жена, высокая и
красивая, жила на помощь из посольств. Я смотрел на них с затаенным
трепетом - тут была настоящая фронда, о которой я сам мечтал, да пороху и
убеждений было маловато. Свой протест мой кружок оформлял в обструкцию
безыдейной пьянки и блядки. Тут же был опасный прикол!
Девки за столом были все интересные, надменные. Некоторые целились за
бугор по браку с фирмой. Цедили антисоветчину - язык без костей, как
известно, чем он похож на другой орган. Особенно усердствовала одна. Байки
про "прослушку" и "наружку" так и сыпались. Напившись сухаря, я отправился в
клозет - квартира была коммунальной, со всеми прелестями общебыта. Кухня с
пятью столами, тусклая ванная с чугунным, когда-то эмалированным ложем в
черных потертостях, стоящем на лапах на цементном полу, и цинковым - на
стене. И пенал клозета, поставленный на попа, с дерюжным карманом для
нарванных впрок газет - неизбежный финал политики, по которой закатали
хозяина, - с унитазом без сиденья, бачком под потолком с фарфоровой бульбой
на цепочке. Дверь - на дачном крючочке. Я рву ее на себя с пылом
кочевника-завоевателя. Мне под ноги, сорванная с унитаза, валится
Эриния-фурия без порток. Это - та самая радикальная отъезжантка. "Да минуты