"Андрей Кучаев. Sex Around The Clock. Секс вокруг часов" - читать интересную книгу автора

позже. Может быть, в самом конце истории. Самой трагической любовной истории
XX века. Вспомним хотя бы, как был забыт у себя на родине, в Австрии
Шенберг. А ведь он сам и его поклонники были уверены, что он останется в
веках! Слишком высоко залетать так же опасно, как ползать среди серой массы
обычных тварей.
Вернемся к его "роману". Эта женщина, жена художника, легко свела
композитора с ума.
Высокая, красивая, с тонкой талией и большой грудью, с крепким крупом,
крутыми бедрами и нежной белой кожей на розовой шелковой подкладке. Яркие
синие глаза - художники, как правило, берут в жены только очень красивых
женщин с такими именно глазами - излучали свет.
Беда композитора заключалась в том, что больше всего на свете он боялся
себя. Потому что всякий гений познает себя до дна постепенно, оттягивая
момент, когда в себя придется заглянуть так глубоко, чтобы стало видно дно.

К кольчатым спущусь и усоногим,
Прошуршав средь ящериц и змей,
По упругим сходням, по излогам
Сокращусь, исчезну, как Протей.

То есть жизнь художника - это путь к себе: если заглянуть слишком
быстро, погибнешь или сойдешь с ума. Если не тянет заглядывать - ты не
гений. Растянуть этот процесс на длину отпущенной жизни - смысл и содержание
гениального художника.

Роговую мантию надену,
От горячей крови откажусь,
Обрасту присосками и в пену
Океана завитком вопьюсь.

И путь композитора в этих стихах Мандельштама, которые он хорошо знал,
был пророчески начертан:

Он сказал: довольно полнозвучья.
Ты напрасно Моцарта любил.
Наступает глухота паучья,
Здесь провал сильнее наших сил.

Ее звали Катя, как у Блока в "Двенадцати" зовут уличную девку. Это
первое, что пришло Владиславу в голову. Потом захотелось увидеть и "шрам от
ножа".
Она сама пожелала уложить его в постель. Была шумная вечеринка в
мастерской в Петрограде. На верхнем этаже исторического театрального здания.
Оттуда поехали на моторах в Гатчину. Потом в Павловск, на дачу к богатому
меценату М... Тут уже оставались избранные. Муж-художник где-то отстал.
Женщина увела Владислава на антресоли, под самый потолок, расписанный
Судейкиным. Перила, баллюстрада - все в стиле модерн, из красного и черного
дерева, с инкрустациями из перламутра и слоновой кости. Несколько
тяжеловесно, на грани аляповатости.
Композитор поднялся наверх, женщина задержалась внизу, она здесь была