"Андрей Кучаев. Sex Around The Clock. Секс вокруг часов" - читать интересную книгу авторапокойных родителей, когда квартира стояла еще не "усеченной" уплотнением,
очень давно. Порядок продуманный, они приспособили под этот порядок каждую вещь, никаких усовершенствований, вторгшихся в коммунальный быт до войны, ни квартира, ни ее хозяева не терпели. Огромная спальня с огромной кроватью под рамой из дерева, на которой когда-то вешался занавес-балдахин. Его сняли из-за пыли и темноты - неудобно было читать. Остальное осталось в неприкосновенности: туалет-трюмо, уставленный склянками духов и пудренницами, "граненым хрусталем", огромная китайская, расписная ваза у кровати, из императорских покоев - тончайшая и светящаяся насквозь - для косметических салфеток всего лишь. Карельской березы шкаф-гардероб, четырехстворчатый, - птичий глаз с медными медальонами и лапами. Пуфики, козетки, картина Левицкого на одной стене и этюд Головина - на другой. И в столовой-гостиной все оставалось, как было заведено исстари: стол-сороконожка под медной, с бисером бахромы лампой стиля "модерн", шесть чиппендейльских стульев и два вольтеровских кресла того же мастера. Ванная комната с изразцами, с биде... Как тут что-то изменишь? Пальма и фикусы в кадках, цветы в кашпо. Всего одна горка с редкостями - китайский болван наверху, шляпный болван на изысканной тумбочке с эмалями и перламутром на тонких змеях-ножках в изломах "модерна"... Мебели от предков было гораздо больше, часть переехала на Невский, в том числе и большой концертный рояль. Композитор обходился старинным кабинетным. Большая квартира, а жилого пространства было не слишком много. Пришлось приспосабливаться. Ему решено было стелить в гостиной. Но столько еще не было говорено, что расстаться хоть на минуту казалось попросила расстегнуть ей пуговицы платья... Он символически отворачивался, она трещала застежками, просила помочь... "Бог мой, вот она, маленькая девочка, в которую я хотел влюбить себя..." "Нет, это не она, эта - другая! Но почему я ощущаю ее, как свою руку? Или сердце? Или грудь, в которой оно бьется?" - Ты не женат до сих пор, почему? - Чтобы не разводиться, как ты! - отшутился композитор. - Я не в счет! - смеялась молодо сестра. - Я просто свинья, честное слово! Марк был в браке хороший, милый, добрый, но что поделать, если я так и не сумела полюбить его. У него такой смешной затылок. И потом - ложиться с ним в кровать стало почему-то мукой. Сначала было иначе! Поверь, я не вру! Она говорила так, словно не прошло этих десяти лет. Словно ей двенадцать, и они кидаются тряпичной куклой, "куклимной", пока она не попадает в ночной горшок, и они смеются до хрипоты и истерики: у куклы слиняли нарисованные глаза. - Прости, не воспринимаю тебя как мужчину! - она оперлась на его руку. - Конечно, глупо, ты стал таким... серьезным! - Она засмеялась. - Ты можешь представить себе, как люди ложатся в постель без любви? Я - нет. Бррр! - Ну, я-то, я тебя давно люблю! - попробовал он поддержать этот тон невинной искренности. - Помнишь? Мы читали как раз Музиля? Про чувства между братом и |
|
|