"Андрей Кучаев. Sex Around The Clock. Секс вокруг часов" - читать интересную книгу автора

и там пелось про "прохладу". Двенадцать блоковских "апостолов" породили
миллионы "идущих следом" последователей, истово верующих в мир без
Прекрасного и просто без подобия морали и культуры.
Даже вообразить трудно сегодня, что в те поры называлось "моральным" и
чем диктовались такие "моральные" нормы. Только что Крупская и Коллонтай
призывали жить в "городе Солнца" веселым стадом, отринув семью - ячейку
буржуйского общества. Пришел семинарист и...
За "аморалку" выгоняли из партии, ломали об колено партии жизнь, могли
выдать и волчий билет, и плюнуть тоже могли. Кто-то жил тайком и в
двоеженстве, - иным сходило с рук: "Ты бы тоже был непрочь, а? Завидно,
Лаврентий!". Люди работали до полуночи, пока горело окошко за кремлевской
стеной, семейную жизнь потеснила жизнь общественная, и это стало нормой и
никого не удивляло. Не жили, не разводились, платили алименты. Заводили
вторую семью - не расписывались. Только это все не годилось для композитора,
он хотел играть и жить по правилам. Ему бы простили. Даже рады были бы. Но
он принял их "заповеди" и эту пуританскую мораль, потому что она не
противоречила его установкам: моногамия, семья, долг, как было сказано.
Мораль в стране к тому моменту была вывернута наизнанку, и не один раз.
Это как-то легко в России привилось. Тому способствовала муравьиная
работа по строительству новых пирамид Пятилеток да медленно остывающая
агрессивность боевых муравьиных разновидностей, пока они дожидались скорого
применения бойцовских навыков уже на внешней, международной арене. Со
временем осыпались и пирамиды и боевой азарт потускнел. Но и то и другое
все-таки вскорости пригодилось.
Новая Вера претерпела положенную Реформацию, и, как это и бывает при
реформациях, - эта Новая Вера сохранила лишь главный стержень: презрение к
культуре и пренебрежение ко всякой религии и морали, за исключением
готентотской - первобытные ритуалы и старый хлам прописей на скрижалях
подновленного Абсолютизма.
Под культурой понимали официоз. Его оформляли в античных традициях музы
Полигимнии. В чести оказались Мавзолеи и шпили. Тенора и Басы, Хоры и
Кордебалет. И уж после - Примадонны и Примы, Лемешев и Козловский! Пирогов с
Михайловым! Две Оперы для услаждения в двух Столицах - Царской, Сенатской и
Приказной, Лубянской. Как памятник поверженному Царству, театром Кабуки цвел
Балет во славу некоронованного Грозного Царя. Заодно и театр "Но" - МХТ, -
где уцелевшие вельможи, играя смердов "на дне", развлекали сына сапожника,
окруженного свитой из кухаркиных детей... Были еще в то время актеры для
изображения персонажей "белой гвардии" в полюбившейся семинаристу пьесе про
семью "врагов народа" Турбиных. Вывез из-под носа Свободы господин Алексеев
свой выводок, хотя и поредевший... Вот до какого "Искусства" дожили! Чего же
удивляться, что пятиться так непросто?!
Ценилось данное физической природой - тело, горло, связки, ноги.
Дискоболы на сцене и в нишах на площади Свердлова, она же Охотный ряд....
Тот факт, что Природа дает и душу, было забыто. Живое дыхание исчезло,
пришло насыщение кислородом через пение или крик "Ура"!
Интересно отметить, какой стереотип гражданина тогда выработался! Им
стал простой, бесхитростный человек. Он был "сырьевой", глубинный,
первоэлементный, то есть тоже почти "гениальный". Заметили это Пастернак и
Платонов. Он был совсем "не тронут распадом" - не задет ни образованием, ни
цивилизацией. О воспитании в старом понимании речи вообще не шло.