"Андрей Кучаев. Sex Around The Clock. Секс вокруг часов" - читать интересную книгу автора

жена художника, из-за которой стрелялся герой. Вернулась без мужа, но с
малолетним сыном, к тому же инвалидом - травма, полученная еще в материнской
утробе, как утверждали врачи. Дама, - злословили кумушки, - весело жила,
утягивала свой живот с плодом, чтоб не терять "боевой" формы, - отразилось
на ребенке, который родился вопреки корсетам. Всю подноготную знал только
композитор и она сама. Но и это - всего лишь догадки. Корсет был, чего греха
таить. И дама была отчаянная. В итоге - ребенок родился с укороченными
костями рук и ног при нормальном туловище и несколько увеличенной голове.
Нельзя сбрасывать со счета и тот факт, что была тяжелая сцена, сцена
ревности - художник приревновал ее к композитору и, не хочется верить! -
чуть ли не избил жену: кто-то написал анонимку, нарочито безграмотную.
Ставим знак вопроса, ответ может быть дан, когда рассказ будет доведен до
конца. Да и то ответ будет только подразумеваться.
Жданович и на этот раз нагрузился этой ее виной: он подключил к
несчастной семье медицинских светил самого высокого ранга, истратив на это
все свои сбережения. Супруга виду не подала, что ей это неприятно.
Как же его собственные дети, спросите вы? Да дети и у фригидных
родятся, и у идеалистов, и у обычных гениев. Дети вышли хорошие, здоровые. И
отношения в семье были и хорошими и здоровыми. Все уходило в творчество,
сказал бы фрейдист-психоаналитик. Но женщина-то, она была вне творчества!
Ей-то каково было? Как не вспомнить жену Блока, Любовь Менделееву, которая
жаловалась близким, что муж не исполняет обязанностей в постели, считает
таковое посягательством на чистоту Прекрасной Дамы, которую никто не видел.
Что ж, известно, что Любовь Дмитриевна находила утешения и утешителей. Что
ждало композитора? Об этом он не говорил ни с кем. Носил в себе, как и
многое. Всегда один. Да, прорваться к нему было невозможно. Достаточно того,
что планета Избранницы, разделившей с нимжизнь и ее муку, не сгорела в огне
от взрыва на Солнце, а расцвела садом, как Земля в теплой ласке Светила, как
в озорной песне-оратории великого Ш., - он умел "посвистать щеглом" перед
самой мордой Крокодила...
С великими, как было сказано, наш герой не сходился, или сходился
трудно, потому о тесных его отношениях с Ш., а позже - с П., ничего не
известно достоверного. Уважали, надо полагать, они друг друга, что им
оставалось делать? Взять хоть Толстого с Достоевским, - бок о бок творили и
жили, да не дружили. Опять Свет и Тень! Есть свидетельства, что молодой Лева
Толстой снимал комнату на площади, где свершалась гражданская казнь
Достоевского Федора Михайловича. Смотрел он из-за занавески? Какой после
этого роман задумал? Или повесть? Может, пришел ему в голову финал
"Воскресенья" в эти минуты? Не зря от церкви отлучили. Нет, совместное
сосуществование светил нами недооценивается, только астрономами!
Двум медведям в одной берлоге тесно, что уж говорить о трех! Поле такой
силы с одним знаком рождает такое отталкивание, что словом перекинуться -
мука и труд.
К тому же разница в датах рождения на каких-то пять-десять лет, и вот
два подобных гения, родившись под разными звездами, даже когда меняются
каждый в отдельности - меняются "невпопад", словно в "противофазе". В такой
стране, как Россия, это влечет за собой самые роковые последствия.
Труп России к тому времени уже начинал коченеть, несмотря на огонь
пятилеток и энтузиазм "пробудившихся масс". Массы на двадцать минут мог
согреть для утренней зарядки марш на музыку Ш. из нашумевшего кинофильма, но