"Иван Кудинов. Переворот " - читать интересную книгу автора

правительству незачем распылять свои силы...
Катанаев написал письмо Семенову, отправил его с нарочным офицером и
стал ждать ответа. А министерский поезд ушел дальше.

В эти же дни произошло еще одно, быть может, не столь важное событие,
которому газеты отвели всего несколько строк: "15 декабря с. г. военными
властями арестован художник Г. И. Гуркин. Причины ареста неизвестны".
Адмирал брезгливо поморщился, прочитав сообщение, вернул газету
Тельбергу и жестко сказал:
- Почему же неизвестны? Причины известны: художник Гуркин - враг
России. Так и передайте редактору.

2

Зима круто набирала силу. Морозы сменились ветрами, задуло, завьюжило -
и пошла гулять по Сибири вселенская пурга. Снегу навалило видимо-невидимо,
сугробы сравняло с крышами домов.
Таким вот метельным вечером, часу в седьмом, когда вокруг ни зги, по
одной из томских улиц пробирался человек с саквояжем в руках. Ветер сек и
обжигал ему щеки, мокрым снегом залепляло глаза, и человек, то и дело
сбиваясь с дороги и проваливаясь в рыхлых сугробах, шел медленно, с
остановками, сильно клонясь вперед и отворачивая лицо от ветра. Сквозь
вьюжную мглу изредка проглядывали слабые точки огней, как бы напоминавших о
существовании иного, непостижимо далекого и прекрасного мира, доступного
лишь воображению...
Наконец, человек добрел до какой-то ограды, с трудом отворил заметенную
снегом калитку и, поднявшись на крыльцо, долго и настойчиво стучал в дверь.
Прошло несколько минут, прежде чем там, в глубине сеней, хлопнула внутренняя
дверь, послышались шаги и встревоженный женский голос спросил:
- Кто там?
- Это я, - ответил человек, - доктор Корчуганов.
- Ах, это вы, Николай Глебович? - облегченно воскликнула женщина,
отворяя. - А мы, признаться, не ждали вас нынче. Такой несусветный ветер.
- Да, ветер изрядный, - согласился доктор, старательно сбивая,
стряхивая снег с пальто и шапки. Потом он вслед за женщиной вошел в дом и
постоял в передней, привыкая к теплу и свету, чувствуя, как все еще свистит
и гудит в ушах... Лицо его было красное и мокрое, точно после бани, и он
тщательно вытер его платком, отчего лицо покраснело еще больше, сделалось
пунцовым...
- Да вы раздевайтесь, Николай Глебович, раздевайтесь, - мягко сказала
женщина. Доктор с удовольствием освободился от мокрого пальто и, потирая
озябшие ладони, внимательно посмотрел на женщину, подумав: "Вот человек,
достойный самых высоких слов. Самых высоких!" Столько лет считают ее,
Наталью Петровну Карпову, бывшую учительницу, секретарем Потанина, верной
помощницей, а она еще друг, опора в личной его жизни... Впрочем, какая там у
него личная жизнь!..
- Ну-с, голубушка Наталья Петровна, - ласково тронув ее за руку, сказал
доктор, - вы, как всегда, бодрствуете. А как тут наш пациент поживает? -
спросил негромко, однако дверь в смежную комнату была приоткрыта, и оттуда
донеслось: