"Игорь Кудрявцев. Поклонник Терпсихоры " - читать интересную книгу автора

- Леночка, какая большая стала! Иди к тетке Мане, красавица!.. -
затрещала старуха, протягивая к ней руки.
Вовка быстро вернулся; бабка Маня сидела за столом, держа Ленку у себя
на коленях, - та смеялась, показывая бабке свои маленькие зубки.
- Хорошо тебе, Ленка... - сказал Вовка, гладя сестру по голове. -
Все-то тебе весело, и ничего-то ты еще не понимаешь.
Он налил стопку водки и придвинул ее к старухе; та выпила и
разговорилась:
- У меня тоже сын... один, да непутевый. Пятую ходку делает. Я его сама
на зоне родила, четыре месяца ему было, когда вышла.
Вовка налил ей еще стопку.
- А ты сам-то чего ж не пьешь? Пей, пока можно. - сказала старуха.
- Неохота! Хочу трезвый рассудок сохранить... - Вовка взял у нее Ленку
и посадил к себе на колени. Тетка Маня выпила и совсем разомлела:
- А где ж друзья твои? Что один?.
- Друзья давно все в армии служат. Я один остался. - Вовка закурил.
- Милый сын, дай мне тоже сигаретку.
Вовка дал старухе сигарету, спички; та закурила, с шумом выпуская дым.
Вовке показалось, что ее лицо сразу сделалось таким же серым, как ее
замызганное пальто, а губы еще больше сморщились.
- Ты не смотри, что я, бабка старая, курю... это меня Германия научила.
меня в войну, девчонкой еще, немцы в плен угнали. В Австрии была, у помещика
одного. Там и научилась. Потом союзники, американцы, освободили. А я
немецкий хорошо тогда уже знала... домой вернулась, и... в комендатуру
попала. В комендатуре два года переводчицей работала.
Старуха заправила дрожащей рукой выбившиеся на виске седые волосы в
платок, и Вовка снова заметил, что все у нее какое-то серое: и замусоленное
пальто, и платок, и седые волосы, и скрюченные руки, и лицо, и даже
выцветшие радужки глаз.
- Слушай, бабк, может, ты посидишь с Ленкой, пока они немного
очухаются? Мне уже идти надо... не оставлять же ее одну. А ты ешь, пей тут,
чего хочешь. - вдруг сказал ей Вовка.
- Ой, милый сын, конечно, посижу! Мне, старой, все делать-то нечего
одной, - всполошилась бабка Маня, и по лицу ее было заметно, что она даже
рада, что ее оставляют за столом, полным водки и закуски, да еще с Ленкой, с
которой она не сводила влюбленных, липких глаз. Вовка, довольный неожиданным
решением проблемы, пошел собираться. Он скидал в вещмешок, сшитый намедни
матерью, свои скромные пожитки: сигареты, тетрадку и пачку дешевых
конвертов, авторучку, полбуханки хлеба и две банки рыбных консервов, нитки с
иголкой, бритвенный станок и зубную щетку. Подумал - положил в вещмешок две
бутылки водки, надел отцовскую рабочую фуфайку и кирзовые сапоги. "Ну вот,
кажется, и все." - подумал Вовка и еще раз оглядел свою комнату. Взгляд его
наткнулся на книжную полку; он подошел к ней, взял подаренную ему друзьями
по институту книгу рассказов Федора Сологуба, положил ее сверху в вещмешок,
потом туго его завязал и, не оглядываясь, вышел из комнаты.
Вовка подошел к Ленке, взял ее на руки, уткнулся лицом в ее пахучую
грудку и чуть не заревел, - комок подкатил к горлу и слезы заволокли глаза;
он с трудом выдавил из себя улыбку:
- Все, Ленка, ухожу!
Сестра поняла, что происходит что-то грустное и удивленно уставилась на