"Татьяна Кухта, Людмила Богданова. Стрелки." - читать интересную книгу автора

В эти дни пришло письмо от Маэры. Я несказанно удивилась: Маэра терпеть не
мог тратить время на переписку. И от кого он узнал адрес?
Маэра писал, что взъярился, узнав о моем затворничестве в Ильдене (я
невольно улыбнулась, представив эту ярость). Что в лаборатории дел
непочатый край, а новая сотрудница только испуганно смотрит на него и
роняет ценные приборы (я опять улыбнулась - под строгим взглядом Маэры еще
и не то сотворишь). Что он близок к завершению темы, а совсем недавно ему
в голову пришла замечательная идея... Дальше шло изложение идеи.
Прочитав письмо, я долго смотрела в окно. Шел дождь, капли хлестали по
листьям вяза, раскачивались ветки... Письмо крепко зацепило меня. И я
подумала со страхом - а вдруг то, что я делаю, никому не нужно. Вдруг это
все - только неудачная выдумка моего болезненного воображения. И людей,
что снятся мне, никогда не существовало, а возможно, они были другими. И
чем воскрешать давно забытое, не заняться ли мне знакомым, простым и
верным делом...
Я засунула письмо в ящик стола и пошла на чердак за очередной порцией
вечерних бумаг.
Спускаясь по винтовой лестнице, я ухитрилась споткнуться и потерять
равновесие. Я не упала, но стопка бумаг полетела в пролет. Прыгая через
три ступеньки, я помчалась вдогонку. Бумаги разлетелись по всей нижней
площадке. А у самой ступеньки лежал сверток, перетянутый витым красным
шнуром.
Я собрала бумаги и тут же забыла о них. Сверток притягивал меня. Теряя
терпение, я сбежала вниз, бросилась в кресло, помогая себе ногтями и
зубами, распутала шнур...
Это были четыре тетради в твердых гранатовых обложках. Я наугад раскрыла
лежавшую сверху. Не сразу я поняла, что это дневник. Размашистые,
по-мальчишески торопливые строчки лихо заворачивались кверху. Записи
перемежались какими-то расчетами, кусочками затейливых узоров, набросками
чьих-то лиц. Через одну страницу прыгающими крупными буквами было наискось
написано: "Никогда! Никогда больше!" В чем он клялся, от чего отрекался,
хозяин дневника? Я отогнула первую страницу - вот и имя. Выписано
старательно: Биллен Шедд Роуэн. Стало быть, этому дневнику лет немного,
обычай добавлять к имени отца имя матери вошел в жизнь недавно, перед
последней войной...
Дневник пятнадцатилетнего мальчишки: в первой же записи он объявлял с
гордостью, что ему исполнялось пятнадцать и он уже совсем взрослый.
Крупный, небрежный, ломающийся почерк. Школьные дела, которые в эти годы
кажутся самым важным. Ссора с каким-то Дилси, у которого "масло в голове
кончилось", так и написано. Передвижной зверинец, заехавший в Ильден (я
удивилась, но потом вспомнила, что Ильден до войны был большим городом, не
чета нынешнему), грустные глаза пленных зверей. "Может, зверопарки - это и
полезно, но, по-моему, гадость". Споры с матерью, которая вечно его
опекает. "Ну почему она такая непонятливая, почему?!"
Я читала чужой дневник, не испытывая на этот раз никакой неловкости. Будто
обрушилась стена времени, разделявшая нас. Будто мальчишка по имени Биллен
Шедд Роуэн был моим младшим братом. Я видела его, как наяву: рыжая челка,
серые глаза с коричнево-золотыми точками, рот, испачканный травяным соком
и чернилами - он любил грызть что попало, травинку ли, кончик ручки... Я
листала страницы, и мальчишка взрослел у меня на глазах, в третьей тетради