"Татьяна Кухта, Людмила Богданова. Стрелки." - читать интересную книгу автора

куда-то скрипку, прислонился к стене, и вдруг его кто-то взял за руку.
Это была Хель. Мэй даже не заметил, когда она ушла из-за стола. Она была
чуть ниже его, такая тоненькая, почему-то притихшая, совсем иная - сколько
у нее лиц?!
- Пойдем, - шепотом сказала она. - Они еще долго будут здесь... Зачем это
нам?
Мэй пошел за ней. За дверью было совсем темно. Хель шла впереди, потом
тихо проговорила:
- Ступеньки.
Лестница вела вверх. То ли Хель замедлила шаг, то ли Мэй поторопился, но
он наступил не ее шлейф. Хель, вскрикнув, качнулась, и Мэй едва успел
подхватить ее.
- Осторожнее, - жалобно сказала она, высвобождаясь. И пошла дальше.
Наконец они пришли в небольшую комнату с полукруглым застекленным окном,
из которого лился мерцающий свет. Посреди комнаты стояла невероятно
широкая кровать под балдахином. Такие кровати Мэй видел когда-то в замке
отца. Кроме кровати, в комнате были сундук и деревянное кресло.
Хель подошла к кровати, которая была ей выше пояса, громко вздохнула:
- Ну вот, постель не разобрали. Помоги, Мэй,
"Она запомнила мое имя", - удивленно подумал Мэй. Вдвоем они свалили на
пол подушки, стащили покрывало и откинули перину. Мэй хотел взбить ее, но
Хель воспротивилась:
- Ни к чему это! Отвернись.
Мэй послушно отвернулся. Хель долго возилась за его спиной, что-то зло
шептала, потом затрещала ткань, простучали по полу босые ноги, и Мэй
услышал:
- Все уже. Поворачивайся.
Хель уже взобралась на кровать и взбивала кулачком подушки, устраиваясь
поудобнее. Сброшенное платье, как притаившийся звереныш, лежало на полу.
Мэй поднял его и долго раскладывал на сундуке, невольно гладя теплый и
мягкий бархат. Ему вдруг пришла мысль, что и волосы у нее должны быть
такими же - мягкими и теплыми. Ему до смерти захотелось потрогать их, и он
покраснел.
- Иди сюда! - позвала его Хель. - Поставь кресло поближе и садись.
Поговорим.
Мэй с трудом сдвинул тяжелое кресло, подтащил его к кровати. Хель лежала
на боку, подперев щеку ладошкой. Светлые волосы, рассыпавшиеся по подушке,
бледное лицо, руки - все это казалось туманным, и только глаза, блестевшие
от лунного света, были живыми, пристальными.
- Расскажи что-нибудь, - потребовала она, не сводя с него взгляда.
- О чем? - растерялся Мэй.
- О чем хочешь. О себе расскажи.
Мэю не очень хотелось, но перечить ей он не мог. Он начал, запинаясь,
потом разговорился и не заметил, как рассказал ей все до конца. И о
матери, которая была подвладной отца, барона Дориана Синнальского, и о
том, как по приказу отца ее забили плетьми, и о том, как растили его в
замке - нелюбимого и никому не нужного. Как умер отец с перепою, а он
ушел, пристал к бродячим музыкантам, с ними и пришел в Ландейл, мастер
Гарен взял его в ученики...
Он запнулся, вспомнив сегодняшнюю церемонию - наверно, она думает, что он