"Лев Куклин. Повесть и рассказы из сборника "Современная эротическая проза""" - читать интересную книгу автора

прикрывает его (не живот, а именно треугольник!) - отработавшим свое
березовым веником!
Но все же виден крохотный кусочек ее рыжего лобка... Такой из-за его
огненного цвета древние греки уважительно называли "венерин холмик". Очень
хочется накрыть его ладонью, ощутить под нею мягкость и шелковистость этой
тайной поросли, притягательной и зовущей, - но всякий раз мысленно
отдергиваешь руку от этого маленького костерка, возженного между ног: а
вдруг - обожжет?!
Перед нею на верхней полати полка стоит одноухий ушат с водой, стянутый
ивовыми обручами, мыльная пена из которого переливается через край и весело
пузырится, стекая по приступкам полка... От каменки еще идет густой сизый
парок, а в левом углу картины за маленьким оконцем в раскрестившем пейзаж
переплете рамы - в четырех прямоугольниках стекол виден кусочек
средне-русского заснеженного до крыш городка. Солнечный морозный день. Снег
скрипит под полозьями извозчичьих саней, сухой ядреный воздух чуть
покалывает легкие... Славно!

ОСЕННИЕ СВИДАНИЯ

Именно такая вот кустодиевская девушка, чуть согнув правую ногу, лукаво
поглядывала на меня под тенью (или - под сенью?! Вечно путаю...) уже
по-осеннему пожухлых акаций. В левой руке она держала холщовую сумку (почти
ни у кого у нас в классе не было портфелей!) с учебниками, а правой -
теребила кончик своей знаменитой косы, перекинутой на грудь. Даже на наш
мальчишеский взгляд эта толстенная, чуть ли не в руку, коса цвета спелого
чесаного льна была тяжеленной и, должно быть, весомо оттягивала назад
наинкину голову... Своими ясными серыми глазами она смотрела на мир и на
одну из деталей этого мира - на меня...
Я был тайно влюблен в нее, - до потери дыхания, до ощутимого холодка
восторга в желудке, буквально - до полуобморочного состояния, но для нее-то
это никакой тайной не являлось...
Плечом к плечу с ней стояла Татьяна. Обе девушки, по-своему красивые,
контрастные - черная и белая, словно две шахматные королевы, они не
представляли два враждующих лагеря, но наоборот - дружили без малейшей
девичьей ревности, весело и преданно.
Но ежели Танюру я знал досконально - от подбородке до пяток, и изучил
каждый квадратный сантиметр ее тела, то какого цвета соски у Наины, и
вмещает ли ямка ее пупка унцию орехового масла - высший ранг красоты на
загадочном Востоке, о чем я вычитал из книги сказок "Тысяча и одна ночь"! -
я, разумеется, не имел ни малейшего представления!
Наина мне казалась девушкой строгой, поскольку выросла в староверческой
семье, которые, как известно, отличались особенно строгими моральными
устоями.
- Ленчик! - доверительно вполголоса говорит Наина. - Приходи завтра
вечером, поможешь нам с Татькой по геометрии...
- У нее мамка на три дня в Архангельское намылилась! - весело дополнила
Татьяна, - а мы, по-моему, чтой-то давненько не баловались... - заговорщицки
добавила она с очень, очень прозрачным намеком... - У тебя там... ничего не
заржавело, а? - и Татьяна расхохоталась.
Для Танюры, конечно, цифры понятны примерно так же, как египетские