"Лев Куклин. Повесть и рассказы из сборника "Современная эротическая проза""" - читать интересную книгу автораиероглифы! Во всяком случае - мы все твердо знаем, что второй Софьи
Ковалевской из нее не выйдет, но это явно никого не волнует, и прежде всего - саму Татьяну. Завтра - суббота. Я, пока мы медленно движемся по дороге к дому, выношу на обсуждение некоторые организационные вопросы, после чего мы - совсем ненадолго - расстаемся. У каждого из нас, и у меня о том числе, кроме школьных, имеются еще и неотложные дела по дому. Вот так в субботу мы собрались у Наины в натопленной комнате за столом, накрытым клеенкой, к которой чуть прилипали обложки тетрадок. Мои чертежи, доказательства и объяснения были приняты с полным пониманием, но длилось это недолго. И вскоре Танюра, совершенно не стесняясь Наины, начала меня целовать, высвобождать из петель мешающие ей пуговицы и наконец потащила меня за собой, оставив Наину прилежно склоненной над учебником... Мы оказались под спасительным одеялом... Это гигантское художественное полотно заслуживает отдельного обстоятельного описания! Соорудила это стеганое чудо умелая мастерица - прабабка Наины: в северных селениях вещи жили долго... Одеяло было легким и необыкновенно теплым, ибо его начинку составляла не какая-нибудь серая вата, а драгоценный козий пух. А складывалось оно долгими зимними вечерами из самых невероятных, разноцветных треугольных кусочков тканей самой разнообразной фактуры и раскраски: ситца и шелка, сатина и батиста, чесучи и маркизета, коверкота и плюша... Потрясающая, филигранная работа! Наласкавшись, "набаловавшись" до одышки, мы оторвались друг от дружки, взяв себе небольшой перерыв. до подбородка наше одеяло. - Давай, залезай к нам... Ты уже в тетради глазами дырки провертела! Мы тебя не обидим, верно ведь, Ленчик?! И произошло невероятное: Наина согласилась! Она стащила с себя платье и, придерживая одной рукой косу, юркнула к нам под одеяло, но со стороны Танюры. - Дай-кось я тебе лифчик расстегну... - заботливо предлагает Татьяна. - Да чулки-то тебе зачем?! Девчонки крепко обнялись и стали тереться друг о друга, словно резвящиеся кобылки на весеннем лугу, и вот тут-то я впервые воочию увидел, что соски у Наины - большие, - и не темно-коричневые, как у Татьяны, а соблазнительно рябинового цвета, когда та тронется морозцем и станет пронзительно-сладкой... А чуть позднее я узнал еще, что коленки у нее тугие и гладкие аж до скользкости, словно яблочная кожура, и - прохладные. А вот выше... выше она мою руку не пускала, и мои нетерпеливые пальцы долгое время спустя все натыкались на тугие резинки ее трусов - сразу же над коленями... Хотя, следуя заразительному примеру Татьяны, нашему "баловству" она обучалась необычайно быстро... И под гостеприимным лоскутным одеялом мы часто оставались на ночь все трое. Первую парадную половину их дома - добротного пятистенка - занимала их мать, старшая медсестра в местной больнице. Григорьев-отец погиб на фронте, и Елизавета Касьяновна жила в парадных горницах изолированно со своим... как бы это помягче выразиться... со своим постоянным квартирантом, жгучим брюнетом грузинского типа, который осел в нашем городке на спецпоселении. |
|
|