"Лев Куклин. Повесть и рассказы из сборника "Современная эротическая проза""" - читать интересную книгу автора

иероглифы! Во всяком случае - мы все твердо знаем, что второй Софьи
Ковалевской из нее не выйдет, но это явно никого не волнует, и прежде
всего - саму Татьяну.
Завтра - суббота. Я, пока мы медленно движемся по дороге к дому, выношу
на обсуждение некоторые организационные вопросы, после чего мы - совсем
ненадолго - расстаемся. У каждого из нас, и у меня о том числе, кроме
школьных, имеются еще и неотложные дела по дому.
Вот так в субботу мы собрались у Наины в натопленной комнате за столом,
накрытым клеенкой, к которой чуть прилипали обложки тетрадок.
Мои чертежи, доказательства и объяснения были приняты с полным
пониманием, но длилось это недолго. И вскоре Танюра, совершенно не стесняясь
Наины, начала меня целовать, высвобождать из петель мешающие ей пуговицы и
наконец потащила меня за собой, оставив Наину прилежно склоненной над
учебником... Мы оказались под спасительным одеялом... Это гигантское
художественное полотно заслуживает отдельного обстоятельного описания!
Соорудила это стеганое чудо умелая мастерица - прабабка Наины: в северных
селениях вещи жили долго...
Одеяло было легким и необыкновенно теплым, ибо его начинку составляла
не какая-нибудь серая вата, а драгоценный козий пух. А складывалось оно
долгими зимними вечерами из самых невероятных, разноцветных треугольных
кусочков тканей самой разнообразной фактуры и раскраски: ситца и шелка,
сатина и батиста, чесучи и маркизета, коверкота и плюша...
Потрясающая, филигранная работа!
Наласкавшись, "набаловавшись" до одышки, мы оторвались друг от дружки,
взяв себе небольшой перерыв.
- Нанька, а, Нанька... - влажным шопотом произносит Татьяна, натянувшая
до подбородка наше одеяло. - Давай, залезай к нам... Ты уже в тетради
глазами дырки провертела! Мы тебя не обидим, верно ведь, Ленчик?!
И произошло невероятное: Наина согласилась! Она стащила с себя платье
и, придерживая одной рукой косу, юркнула к нам под одеяло, но со стороны
Танюры.
- Дай-кось я тебе лифчик расстегну... - заботливо предлагает Татьяна. -
Да чулки-то тебе зачем?!
Девчонки крепко обнялись и стали тереться друг о друга, словно
резвящиеся кобылки на весеннем лугу, и вот тут-то я впервые воочию увидел,
что соски у Наины - большие, - и не темно-коричневые, как у Татьяны, а
соблазнительно рябинового цвета, когда та тронется морозцем и станет
пронзительно-сладкой... А чуть позднее я узнал еще, что коленки у нее тугие
и гладкие аж до скользкости, словно яблочная кожура, и - прохладные. А вот
выше... выше она мою руку не пускала, и мои нетерпеливые пальцы долгое время
спустя все натыкались на тугие резинки ее трусов - сразу же над коленями...
Хотя, следуя заразительному примеру Татьяны, нашему "баловству" она
обучалась необычайно быстро...
И под гостеприимным лоскутным одеялом мы часто оставались на ночь все
трое.
Первую парадную половину их дома - добротного пятистенка - занимала их
мать, старшая медсестра в местной больнице. Григорьев-отец погиб на фронте,
и Елизавета Касьяновна жила в парадных горницах изолированно со своим... как
бы это помягче выразиться... со своим постоянным квартирантом, жгучим
брюнетом грузинского типа, который осел в нашем городке на спецпоселении.