"Лев Куклин. Повесть и рассказы из сборника "Современная эротическая проза""" - читать интересную книгу автора

два плоских продолговатых пакетика в прозрачной пленке-упаковке, разделенных
каждый на два отдельных одинаковых "отсека". Пока мать, как всякая женщина,
с увлечением разворачивала плитку шоколада, шурша фольгой, я - повинуясь
какому-то непонятному тайному побуждению - быстро и цепко схватил оба
непонятных пакетика и спрятал их в карман брюк: мол, потом рассмотрю
внимательнее.
А мама, отщипнув кусочек от плитки, удивленно сказала: "Какой странный
вкус! И сладкий, и горький, все вместе!" Она разломила плитку пополам, и
щедро протянула плитку мне: "На, порадуйся! Да не съедай все сразу, растяни
на пару деньков. А серебряную бумагу я спрячу: мы потом к Новому году из нее
елочные игрушки смастерим! А тушенку мы в воскресенье откроем, я приготовлю
жаркое с картошкой. Вот будет вкуснятина!".
Я внимательно разглядывал тяжеленькую банку, жесть которой была не
белой, а золотистой, и прямо по ней шло множество всяких надписей, - как я
предположил, по-американски... В школе мы проходили (не учили, а именно -
проходили, в основном - мимо... Да и в самом-то деле: кому хотелось учить
"фашистский" язык?!) немецкий, так что смысл надписей от меня, конечно,
ускользал.
И только два слова: "СВИНАЯ ТУШЕНКА" выделялись своими черными крупными
русскими буквами. Хотя второе слово было написано с забавной, на мой взгляд,
ошибкой: вместо буквы "У" стоял математический знак "игрек" - "Y".
Пока я вертел невскрытую банку, мне припомнился и вкус, и в
особенности - запах. Да, пряный и сытный запах этих консервов был мне
немного знаком по пионерлагерю, где порою в почти ежедневных макаронах вдруг
обнаруживалась жалкая лужица мясной подливки с плавающими в ней волоконцами
мяса и двумя-тремя горошинами черного перца.
А вот запах...запах свиной тушенки словно бы проникал сквозь запаянную
банку, - значит, в каких-то кладовых моей памяти он застрял прочно!
...Забравшись в наш секретный закуток между тыном и задней стеной
сарая-дровяника, поросший защитной крапивой выше меня ростом, - я надорвал
один из заначенных пакетиков. В нем лежало нечто похожее по материалу на
воздушный шарик из полузабытого предвоенного детства, только не синий,
красный или зеленый, а белый, и не сморщенная, сдутая резиновая тряпочка.
Оба загадочные изделия были свернуты в аккуратные колечки, присыпанные
каким-то пахучим белым порошком...
М-да... Ничего не попишешь: мне требовалась квалифицированная
консультация.
На роль всезнающего эксперта у меня не было никакой другой кандидатуры,
кроме Володьки Назарова.
О, Володька Назаров - это особая песня!
Это был рослый и тощий, - как говорили в моих краях - "прогонистый"
парень, на два года старше меня, и два года назад бросивший школу,
по-видимому, при чувстве обоюдного облегчения... Но мы с ним были соседями
и - соответственно дипломатическому протоколу - сохраняли добрососедские
отношения. Он примыкал к взрослой, весьма сомнительного поведения компании,
и мы, школяры, скрывая тщеславие, тем не менее, гордились своим знакомством,
так или иначе связанным с недосягаемым "высшим светом"...
Глухо поговаривали, что его компания регулярно "чистит" на станции
вагоны с ценными грузами, получая загадочными, таинственными путями
соответствующую информацию об их содержимом.