"Лев Куклин. Повесть и рассказы из сборника "Современная эротическая проза""" - читать интересную книгу автора При ближайшем свидании я показал ему свою находку.
- Ну, ты даешь! - цикнул он сквозь замечательную переднюю фиксу. - Это же гондон американский. Где взял? - Из мамкиной посылки... - честно признался я. - А что, - твоя мамка еще по мужикам ходит? - удивился Володька. - Она же старая уже! Как я быстро подсчитал, моей матери было всего тридцать шесть лет, но я не знал и никак не мог сообразить, - много это или мало, и на всякий случай сказал: - Она же мне не докладывает... - Хе-хе-хе... - цинично хохотнул Вододька. - Грехи наши тяжкие! Не согрешишь - не покаешься. А эта... штучка эта... для бабьего греха самая удобная вещь. Никогда не залетишь. - Куда? - глупо спросил я, демонстрируя крайнюю степень невежества. - Да не забеременеешь, понял, балда ты стоеросовая! - Как это?! - А вот так... И Володька довольно толково и доходчиво, правда, - на пальцах, а не на личном, так сказать, манекене, объяснил способ употребления загадочного резинового колечка... Я доверительно объяснил своему инструктору, что мне обязательно нужно вернуть... это самое... этот гондон на место, а то мать заметит... Володька понятливо кивнул: - Об чем речь! Вещь дорогая, в хозяйстве пригодится! У меня таких навалом! А то мог бы и сам... ха-ха-ха! - примерить! - хохотнул он, шариком и застыл, припудренный тонкодисперсной смесью. Сегодняшнего расхожего и повсеместно привычного термина "контрацептив" на тогдашних российских просторах не знал и не ведал никто. Слово же "презерватив" считалось чуть ли не матерным, и немногие женщины могли его произнести, не покраснев... А вот лихое слово "гондон", - почти неискаженное латинское "кондом", надо же! - в мужских компаниях употреблялось исключительно как знак причастности к высоким сексуальным тайнам... И даже - утехам! Замечание опытного Володьки Назарова о возможности личной примерки и соображения о технической безопасности... гм... данного изделия для участников конечно же не прошли мимо моего сознания. И вечером я, конечно, как можно понятней разъяснил новые возможности Надежде, торопясь и размахивая руками. - А ты примерь... - вдруг прищурила один глаз моя верная партнерша. И видя, что я замешкался, откинулась на кровать. - Натяни, ну... Я посмотрю. Я неловко и неуклюже - в первый раз, все-таки! - надел прохладное колечко и раскатал тонкую резину на своем подопытном орудии, которое Надя, как подлинная ассистентка, помогла привести в надлежащее экспериментальное состояние. - Эк ведь, какая ладная штука! - удивилась она. - И почти впору. А не лопнет, не порвется? - и подозрительно взглянула на мое покрасневшее от упражнений лицо. - Ну... - ответил я. - Прочней резины на рогатке! - Вот раздольице-то! - выпалила Надежда и, закинув руки за голову |
|
|