"Лев Куклин. Повесть и рассказы из сборника "Современная эротическая проза""" - читать интересную книгу автора

женскому... этому самому делу... очень даже все соображает.
- Ты что?! - так и ахнул я. - Все про нас рассказала?! Да она ведь в
РОНО или в райком ВЛКСМ.[1] настучит - и пиши пропало! Такую аморалку
пришьют...
- Да не боись, лягуха, не потонем! - успокоила меня Надька. - Никаких
подробностей я ей не расписывала, только намекнула, - вот, мол, почему бы
вам с Ленечкой Куликовым не потолковать наедине... одиночество свое
скрасить. Може, он что толковое посоветует... Ты же у нас развитой,
начитанный. И вообще... - тут уж она, не удержавшись, фыркнула, словно
застоявшаяся у коновязи лошадка-игрунья.
- Она, училка-то, в гости нас приглашала. Когда нам будет удобней, во
как! Понял? Вдвоем! Сходим, а? Чайку попить с медком-сахарком, с пирожком да
с милым дружком...
Я, не сдержавшись, изо всех сил шлепнул ее ладонью пониже спины, а она,
отскочив, показала мне язык...
Наша классная учительница русского языка и литературы была на вид куда
как неказиста: маленькая, тощенькая, беленькая, словно обесцвеченная или
сильно выгоревшая на солнце, с белесыми же бровками и бесцветными
ресничками. Круглые ее очочки то и дело сваливались с короткого, чуть
вздернутого носика, она постоянно поправляла их пальцами, а поскольку она
много писала на доске и пальцы ее всегда были испачканы мелом, то и носик
часто оказывался как бы частично припудренным. Что касается других
выдающихся особенностей ее лица, то на самом кончике носа, когда она
простужалась, вскакивал и краснел прыщик, а об остальном я умолчу...
Когда же она снимала очочки, беспомощным близоруким взглядом обводя
неизменно шумный класс, глаза ее казались нелепо вытаращенными, словно у
лягушки, которую вытащили из воды и до упора надули воздухом через
соломинку, безжалостно воткнутую в лягушачий зад.
Видимо, ей исполнилось года двадцать два-двадцать три, никак не больше,
потому как у нас она считалась молодым специалистом, только что окончившим
Архангельский пединститут. Звали ее Людмила Тимофеевна, но в нашем классе у
нее имелось прилипчивое прозвище "Глиста в обмороке"... М-да... И с такой
вот Людкой-Страхолюдкой Надька вступила в почти что дружеские отношения?!
Нет, не поймешь этих баб! Я не мог себе этого вообразить при самом отчаянном
напряжении всех моих мыслительных способностей!
А Людмила Тимофеевна и в самом деле довольно скоро выделила меня из
классного коллектива: как-то отозвала в сторонку и вежливо попросила помочь
донести до дома тяжелые книги из библиотеки.
- А то у меня еще две стопки тетрадей с сочинениями и диктантами для
домашней проверки! - пожаловалась она, смешно морща белесые бровки над
своими очочками. - Никак не управлюсь...
И вот по дороге-то самым непринужденным образом и завязался
неформальный разговор.
- Ваша, Леонид, подруга из девятого "А"... Надежда, да? Красивое имя...
Кстати, очень толковая и развитая девушка. Ей обязательно надо идти в
педагогический! У нее определенная склонность. Да... Так вот ваша подруга,
Надежда... Григорьева, если я не ошибаюсь?
Она, разумеется, не ошибалась. Слова лились из нее и лились непрерывной
цепочкой, словно во время дождя струя воды из-под желоба в гулкую пустую
бочку. Она говорила и говорила...