"Лев Куклин. Повесть и рассказы из сборника "Современная эротическая проза""" - читать интересную книгу автора И эта свежесть, и незабываемая яркость ощущений относится, разумеется,
не только к морковке... СКВОЗЬ КОЛЮЧУЮ ПРОВОЛОКУ Рассказ В последний военный год мне сравнялось тринадцать лет; в силу своего малолетства я не был ни свят, ни грешен, но не являлся и ангелочком Господним. И в один из апрельских дней солнечной северной весны оказался свидетелем поистине невероятной сцены, которую сам Иоанн Богослов не смог вообразить в своем Апокалипсисе... Начинался апрель. Солнце, с интересом оглядывая посвежевший мир, выкатилось на середину безоблачного неба. Выглядело оно приветливым, неярким и ласковым, словно бы пушистым. Под застрехами наших домов, крытых по обыкновению тесом, посеревшим от непогоды, уже натекали первые сосульки, а под ними в чуть просевших сугробах протаивали аккуратные глубокие дырочки-скважинки от срывающихся сверху капель... Благодатное время! И сам я чувствовал себя веселым, звонким и легким, словно деревянная свистулька. Впрочем, легким-то я ощущал себя и от постоянного - по военному времени - недоедания, и на станцию нашу я отправился по важному поручению моей бабки, которой тайными путями стало известно, что в железнодорожном магазине обещали по карточкам на талон номер шестнадцать выдать по полкило давно забытой на вкус чечевицы... Бодрящий морозец еще не давал оттаять затвердевшему насту, он прочно и валенках - "катанках", набитых для тепла сеном, с черными кожемитовыми латочками на пятках, катился по этому насту, как на лыжах по целику. Сзади меня оставалась гладь, ненарушенная, словно бы свеженакрахмаленная скатерть... Я шел, невольно вдыхая чуть ощутимый свежий скипидарный запах оттаявшей сосновой хвои, которая из темной, почти черной, вдруг сделалась щемяще зеленой, а стволы - словно бы и впрямь медными, звонкими, подобно натянутым вертикально гитарным струнам. Но до магазина я не дошел... Нашу маленькую станцию, затерянную в таежных дебрях Архангелогородчины, с известным основанием можно было бы назвать узловой. Отсюда в немеряные чащобы уходила узкоколейка на глубинные леспромхозы, где работали заключенные. Мальчишки, и я в их числе, иногда, - ежели не сгоняла охрана и платформы шли порожняком, - ездили по этой ветке на дальние урожайные болота-кочкарники за клюквой. Когда я в последний раз приходил сюда, ладное деревянное строеньице с затейливыми резными карнизами всего-то раза в два побольше обычной деревенской избы, но именовавшееся вокзалом, - в каленые морозы сплошь кудрявилось густым инеем. Даже вывеска обросла мохнатой белой шубой так, что название станции прочесть было невозможно. ...На этот раз я подходил к зданию станции как бы с тыла, со стороны узкоколейки. На той стороне рельсовых путей еще стояли вагон-заки, прицепленные к товарняку с лесом. Их только что разгрузили, - около них неторопливо расхаживали конвойные с винтовками наготове, в добротных белых тулупах, но уже распахнутых свободно, - по-весеннему. |
|
|