"Алексей Николаевич Кулаковский. Сад " - читать интересную книгу автора

Нестор говорил:
- Я сегодня прошел по колхозу, посмотрел, как тут у вас, потолковал с
людьми. Вот и с Игнатом встретился. Он меня ревизором назвал... Ну какой я
ревизор! Здесь я родился, здесь мое место на земле, и душа за эту землю
болит у меня, как у хозяина, а не как у ревизора. Ох, не думал я, что, придя
с фронта, застану в своем колхозе такие беспорядки... что и теперь тут
верховодят такие люди, как Севрук!
- Что ж, может, хочешь занять наш трон? - ядовито спросил Севрук. -
Пожалуйста, уступлю! Только справишься ли? Это тебе не кашу варить в армии.
Тут скоро сломаешь ногу, хоть она уж и так у тебя...
- Договаривай, - спокойно сказал Нестор. - Кашеваром я не был, а нога у
меня кривая, это правда. Только захромал я не потому, что от врага бегал, а
от ранения. Вот у тебя, Севрук, не только нога, но и душа кривая.
"Кривая нога и кривая душа", - подумал председатель, и в это время
услышал, как кто-то вздохнул и сказал:
- Слабоватый у нас председатель, правильный человек, но слабоватый.
Счетовод же встал и, многозначительно подчеркивая каждое слово,
проговорил:
- Раны, браток, разные бывают. Надо бы раньше разузнать - может, ты с
походной кухни под колеса свалился?
Это было настолько нагло и несправедливо, что все собрание возмутилось,
каждый почувствовал обиду за Нестора. А Иван Черныш встал, глянул из-под
шапки на Севрука, будто плюнул ему в глаза, махнул рукой и вышел.


Поздно ночью, когда уже и петухи прокричали, пришел Нестор домой. В
хате все спали. Тишина, давнишнее родное тепло охватило его. Хоть и тяжко
было на душе после заседания правления, но именно сейчас он впервые
по-настоящему почувствовал радость от того, что он дома. Не в блиндаже,
наконец, а дома, в своей хате.
Услышав, что вернулся хозяин, с печи соскочил кот. Он подбежал к
Нестору, потерся боком о солдатские сапоги, но, поняв, должно быть, что
хозяин не собирается ужинать, сел у его ног. Нестор нагнулся и погладил
мурлыку по спине: "Живешь, усатый, и не стареешь..."
Только потом Нестор узнал, что это у них уже другой кот.
Сквозь узкие щели между занавесок заглядывала в хату луна. Одна светлая
полоска лежала на полу от середины избы до порога. Другая - из того окна,
что ближе к кровати, - упиралась в детскую постельку. Нестору вспомнилось,
что его мать когда-то боялась луны.
- Не гляди, сынок, долго на луну, нельзя, - наказывала она. А почему
нельзя, так ни разу и не сказала: может, и сама не знала, хоть и бросалась в
испуге закрывать детей, когда луна неожиданно вынырнет из-за тучи и заглянет
в хату.
Нестор подошел к маленькой кроватке, нагнулся над ребенком. Полоска
луны перешла с личика сына на затылок отца.
- Спи, маленький мой, - шепнул Нестор и прикрыл лицо сына платочком.
Потом он разделся, взял заслон - скамью без спинки - и приставил ее к
лавке. На такой постели он часто спал до войны: голова в красном углу, а
ноги - к дверям. Но тут одна ножка заслона упала, грохоча, на пол.
"Эге, - усмехнулся про себя хозяин, - и ты за войну хромым стал".