"Владимир Куличенко. Клуб города N (Мистическая повесть)" - читать интересную книгу автора

любопытства. В японскую кампанию я встречал офицеров с таким неуловимым и
беспокойным, как у вас, взглядом. Должен сказать, что большинство из них
закончили плохо.
- Вы желаете мне в чем-то помочь?
- Раньше всего, хочу вас выслушать, коллега.
- Право, Петр Валерьянович, - развел я руками, - едва ли меня можно
отнести к психопатическим субъектам, хотя признателен вам за участие, - я не
удержался от едкого замечания.
- Напрасно вы обижаетесь.
"Что ему надобно? Чего он хочет?" - смятенно подумал я.
- Впрочем, не стану мучить вас расспросами, - сказал Сумский. -
Нынешняя молодежь страшится и избегает правды, да-с, - заключил он как бы с
сожалением и указал на стол: - Покорнейше прошу садиться.
- Позвольте спросить вас, Петр Валерьянович? - неожиданно для себя
сказал я, когда мы сели.
- Разумеется.
- Верите ли вы в потустороннюю силу?
- Если мы допускаем существование Бога как естественное, то что же
тогда сверхъестественное? Что может быть выше и непостижимей? И как понять -
"потусторонняя"? По какую ту сторону, молодой человек? - вопросительно
глянул на меня Сумский. - Та сторона - это, извините меня, только смерть, о
которой вы почти не задумываетесь, а я слышу ее дыхание, ее присутствие
возле своего одра каждодневно. Так что не верить в нее нельзя.
- Речь идет скорее не о смерти, - пояснил я. - Затруднительно выразить
словами, но в мире несомненно есть сила, которая угнетает человека, как бы
присматривает, надзирает за ним, принуждает сверяться с чем-то, лишает его
радости и заставляет задумываться о целесообразности его бытия. Человек
видит себя как бы пришпиленным мотыльком: крыльца у него еще дергаются, а он
уже фатально осужден. То есть я говорю о силе, которая и придает
обреченность нашему существованию.
- Сие и есть предчувствие смерти, милейший Павел Дмитриевич,- ощущение,
так сказать, своей конечности.
- Но у человека имеется и предчувствие спасительного выхода, прорыва в
иной свет.
- И вера в светочей, указующих ему истинную дорогу, - согласился
доцент, - но едва ли нас с вами позволительно к ним причислить... Спиритус
этиликус, - Сумский наклонил графин, чтобы наполнить лафитники, и я услышал
спиртовой запах. - За вечную жизнь, Павел Дмитриевич! За неугасимую лампаду
людских сердец! - и на одном дыхании молодецки опрокинул водку в рот.
- В древних хирургических папирусах сказано: "У него трещина височной
кости, у него течет кровь из ноздри и уха. С этой болезнью надо бороться".
Но сказано и другое: "У него размозжена височная кость, у него течет кровь
из двух ноздрей и из уха, он бессловесный, и он страдает оттого, что свело
его шею. Эта болезнь неизлечима" Я, признаюсь, имею обыкновение выпивать
за
первую оптимистическую часть, то бишь за то, чтобы бороться с болезнями, но
кто-то может, если ему угодно, выпить и за вторую половину, - Сумский с
хитрецой подмигнул и опрокинул следующий лафитничек в разъятый рот. - Да-с,
любезнейший Павел Дмитриевич, все медики пьяницы, все как один, уж вы меня
не переубедите...