"Владимир Куличенко. Клуб города N (Мистическая повесть)" - читать интересную книгу автора

свободе и тому, что исправно получал жалованье.
Комната у него была меблирована наподобие моей, без изыска; и мы порой
просиживали дни напролет в табачном дыму, раскладывая карты, посылали Ермила
в трактир или к бабке-шинкарке за водкой. Часто выходило, что я в изрядном
хмелю подымался к себе уже за полночь... И вот как-то поутру, скажу вам,
пробудился я невесело, хлебнул воды из чайника, поворотил тяжеленную голову
и вижу в каком-то размытом свете на истертом половике возле двери почтовый
конверт. Я поверил собственному зрению лишь потому, что тотчас узнал этот
конверт из плотной желтоватой бумаги с крупными корявыми буквами. Хмель
испарился, а в душе возродился слабый ропот. Я сел на мятую постель и
утомленно опустил руки - ради всего святого, оставьте меня в покое. Как вы
меня нашли, зачем я вам нужен? Почему вы упорно стремитесь к тому, чтобы
наши дороги пересеклись? Чья рука начертала эти уродливо-слоновьи буквы?
Я вынул из конверта листок, дабы удостовериться в неизменности
доносимой им фразы: "Спасите нас! Терпящие страдания взывают о вашей помощи!
Клуб города N". Подобные необъяснимые воззвания я получал еще находясь
на
службе в Кронштадте и верил, что с переездом моя связь с таинственным
отправителем писем расторгнется. Об этих письмах было бы опрометчиво думать
как о розыгрыше, ибо розыгрыш чрезмерно затянулся, а тот, кто пожелал бы
насмехаться надо мной, наверняка бы нашел иную форму, иной способ, иные
словеса, поскольку на роль спасителя я никак не годился. По прошествии
времени я перестал гадать, махнул рукой и оставлял конверты невскрытыми. В
ту пору иное захватило меня - нахлынула волна болезненных и мучительных
самонаблюдений. В значительной мере я был отторжен от реального мира, много
больше принадлежал себе, а не ему, жил той жизнью, в которой не было войн,
любви, криков о помощи, голубиного полета, дубовой рощи на холмистом склоне.
Я сторонился внешнего мира, в нем таилась угроза, вероятная боль, я уходил -
нет, не в себя, а к себе. Я никогда не понимал внешнего мира и чувствовал
всегда, что ему не принадлежу, что по недоразумению, должному некогда
разрешиться, соприкасаюсь с ним, что моя плоть единственно связывает меня с
ним тонкой пуповиной. Я участвовал в событиях собственной жизни механически,
бездумно, как марионетка, подвешенная на нитях судьбы; находил фальшь в
своих устремлениях к медицинским наукам, образованию, положению в обществе,
истинное мое "Я" лежало вне всяческих устремлений. Мне представлялось, что
мое "Я" находится в подчиненной зависимости от того, что пребывает вне меня,
не сразу я осознал, что путь к самому себе - единственный путь к свободе и
спасению. Однако мне никак не удается распутать путы окружения, я чрезмерно
горяч, спешу принять правила игры, прежде чем понимаю, что эта игра меня
вовсе не касается. Может статься, я интуитивно пытаюсь соединить эти миры,
порой подозреваю, что мне мало одного моего внутреннего мира, я ему не
всецело принадлежу, как и тому, что вне меня, - но чему тогда принадлежу я
конце концов? Кто ответит?
_____________

Зима, казавшаяся нескончаемой, как лента Мебиуса, внезапно исчерпала
себя - как будто что-то сломалось, оборвалось в отлаженном за тысячелетия
механизме природы: налетели стаей теплые ветры, разогнали холодные туманы,
просели побуревшие снега, слились с землей на пригорках, застыли в низинах
лужинами; ледовую рубаху на реке разорвали трещины. В три искрометных