"Геомар Георгиевич Куликов. Юрьев день (детск.) [И]" - читать интересную книгу автора

- И мы с Митькой... - запросился Тренька.
Дед с отцом переглянулись:
- Митька пойдет. Ты дома останешься.
- И я хочу... - заныл Тренька.
Глянул на него дед черными запавшими глазами - осекся Тренька.
Мать забеспокоилась:
- Митеньку-то к чему? Чего попусту будет ноги бить?
Не удостоил дед ответом.
Проснулся наутро Тренька - печь не топится. И даром, что весна на дворе
- студно в избе. Прислушался, а в углу будто дитя малое всхлипывает.
Удивился Тренька: откуда в избе малому дитяте взяться?
Подполз к краю полатей, видит, в красном углу перед иконами теплится
желтый огонек. А на полу мать распласталась, земные поклоны бьет.
Причитает сквозь слезы:
- Господи, помоги...
Тренька кувырком с полатей.
- Ты чего, маманя? Аль обидел кто? Так мы его с Митькой...
У матери слезы пуще прежнего. Обняла Треньку.
- Заступник мой...
Бабушка вошла. Дрова возле печи скинула. Сказала сурово:
- Будет загодя убиваться. Может, обойдется. Печь затопи. Чай, не одно у
тебя дитя-то.
Поднялась тяжело мать. Взялась за дрова.
Моргает белесыми ресницами Тренька. Понять не может:
- Баба, иль случилось чего?
- Погоди. Не до тебя ноне, - неприветливо ответила бабушка.
Притих Тренька. Стал ждать, что дальше будет.
Мать печь растопила, а сама то и дело во двор. Выйдет, постоит за
воротами, поглядит на дорогу и обратно в избу.
Смеркаться стало. Услышал Тренька чутким ухом - скрипнули ворота.
- Кажись, тятька с дедом и Митькой! - крикнул.
Впрямь, отворял отец ворота. А дед - застыл Тренька пораженный - вводил
во двор лошадь, запряженную в телегу. И была та телега гружена мешками и
кулями.
- Маманя! Бабка! - пустился в пляс Тренька. - Глядите, сколько всего
привезли!
Закричала мать, залилась слезами:
- Сыночка моего, ровно скотину, продали...
Отец голову опустил. А дед твердо молвил:
- Опомнись, Степанида! Верно, дали кабальную запись на Митрия - не
помирать же всем с голоду. Однако обещал государь-батюшка Петр Васильевич
по осени, когда разочтемся, ту кабальную запись порвать.
- Так ведь холоп теперь сыночек мой. Холоп безответный...
- Опять пустое мелешь, - оборвал дед. - Холоп холопу рознь. Один и сам
всю жизнь господину своему служит, и дети его, и внуки служат.
Митька - сказано же - до расчета с князем. А князь своему слову хозяин.
- Известно, хозяин, - не унималась мать. - Захотел - слово дал.
Захотел - взял обратно.
Вовсе осерчал дед:
- Цыц, баба! Про князя Петра Васильевича такие слова не дозволю!