"Геомар Георгиевич Куликов. Спокойствие не восстановлено (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

У Яковлевых, музыкальных мастеров, обитавших в одном из переулков
близ Сухаревой башни, Матя хоть и был частым гостем, однако не пользовался
почетом.
- Свистун, - говорил дед Семен, - шаромыжник.
Чинить инструменты, которые приносил Матя, дед и Гошкин отец
отказывались наотрез, ибо просил он неизменно:
- Ты, сударик, очень-то не старайся. Хорошая работа стоит хороших
денег. А у меня откуда им взяться?
Делать на живую нитку было противно дедову естеству, к тому же с
Гошкиным отцом он был завален серьезной работой и дорожил и временем
своим, и именем.
Дядя Иван брался за Аматины развалюхи с такими пространными
рассуждениями, в которых порицал людей недобросовестных, весьма прозрачно
намекая на заказчика, что Матя его избегал. Старший Гошкин брат,
обстоятельный Мишка, сам норовил выжать из заказчика лишнюю копейку, что
было Мате не с руки. Оставался один простосердечный Гошка. Он-то и
оказывался, как правило, исполнителем заказов.
В то памятное воскресенье, наскоро позавтракав, Гошка чуть свет
отправился, по обыкновению, на Сухаревку. Это был Гошкин день, которого он
нетерпеливо ждал всю неделю.
Занятным местом была Сухаревка. И даже таинственным. Занятным - своей
рыночной толчеей, где продавались и провизия, и старая мебель, и обувь, и
одежда, новая и подержанная, и картины, и статуэтки, и музыкальные
инструменты, и книги, хотя книжной торговлей она уступала Смоленскому
рынку. А таинственным - Сухаревой башней, о которой среди москвичей шли
жутковатые рассказы, как о месте нечистом, связанном с самим дьяволом.
Говорили, что скрыты в ней черные книги, содержащие магические знания.
Даже будто бы хранилась там бутылка с живой человеческой головой,
уменьшенной волшебством до размеров куриного яйца. И коли случалось Гошке
проходить в потемках мимо башни, озирался он на нее с опаской, творил про
себя молитву: <Господи, помилуй...> - и стремился поспешно миновать.
Днем рассеивались, таяли ночные призраки. И громоздкое сооружение,
возведенное еще Петром Первым, превращалось в то, чем оно и было сейчас -
водонапорную башню, питавшую московские фонтаны отличной мытищинской
водой.
Впрочем, свежему человеку Сухаревка и днем соблазн и опаска. Без
нечистой силы и дьявольских чар - людской хитроватостью. Бились об заклад
Сухаревские сапожники в дождливый день: выйдет ли покупатель в обновке, у
них купленной, с рынка, или тут же на глазах развалятся нарядные с виду
сапоги, к великому ужасу и отчаянию их обладателя. И золотые вещицы
искушались покупать новички, показываемые из-под полы: краденые, мол,
потому и дешевы. Ан, на поверку оборачивались часы или перстень золотом
самоварного завода. А сухаревцы посмеивались: на грош пятаков восхотелось
приобресть - получай, милок, радуйся!
Для Гошки Сухаревка - родная стихия, все равно, как вода для рыбы.
Что греха таить, и ему мечталось за бесценок ухватить стоящую вещь. И так
бывало. Исхитрился прошлым летом антиквар, по прозвищу <Лупоглазый>, за
три рубля купить подлинного Джорджоне, великого итальянского живописца,
которого сбыл в ту же неделю за полтораста целковых. Да еще горько сетовал
вскорости, потому что к следующему владельцу полотно ушло за двести