"Милан Кундера. Пусть старые покойники уступят место молодым покойникам" - читать интересную книгу автора

9

- Не знаю, - ответил он.
Он не знал; она тогда ускользала не только от его воображения, но и от
его восприятия; ускользала от его зрения и слуха. Когда он зажег в комнате
свет, она была уже одета, на ней снова все было гладким, ослепительным,
совершенным, и он напрасно искал связь между ее освещенным лицом и лицом,
которое минуту назад рисовалось ему в темноте. В тот день они и расстаться
еще не успели, как он уже вспоминал о ней, пытаясь представить себе ее
(невидимое) лицо и (невидимое) тело в те минуты, когда они любили друг
друга. Но все безуспешно; она все время ускользала от его воображения.
Он решил, что в следующий раз будет любить ее при ярком свете. Однако
следующего раза уже не было. С той встречи она искусно и деликатно избегала
его, и он весь отдался сомнениям и безнадежности: хотя их любовная близость
и была прекрасной, да, скорее всего, но он знал и то, каким несносным он,
верно, казался ей до этого, и ему делалось стыдно; он наконец понял, что она
умышленно избегает его, и перестал добиваться встречи.
- Скажите, почему вы тогда избегали меня?
- Ах, оставьте, прошу вас, - сказала она нежнейшим голосом. - Это было
так давно, откуда мне знать... - Но он продолжал настаивать, и она
добавила: - Зачем все время возвращаться к прошлому? Достаточно и того, что
нам приходится уделять ему столько времени вопреки своему желанию.
Она сказала это лишь затем, чтобы как-то прекратить его настояния (и,
возможно, последняя фраза, сказанная с легким вздохом, относилась к
утреннему посещению кладбища), но он воспринял ее слова иначе: они словно
призваны были резко и нацеленно открыть ему столь очевидную вещь, что нет
двух женщин (прошлой и нынешней), а есть лишь одна и та же женщина и что эта
женщина, которая пятнадцать лет тому ушла от него, сейчас здесь, рядом,
стоит только протянуть руку.
- Вы правы, настоящее важнее, - сказал он многозначительно и очень
внимательно посмотрел в ее улыбающееся лицо - между полуоткрытыми губами
белел безупречный ряд зубов; вмиг мелькнуло воспоминание: тогда в
студенческой комнате она взяла в рот его пальцы и так сильно укусила их, что
ему стало больно; однако при этом он невольно ощутил и до сих пор живо
помнит, что наверху сбоку у нее не было зубов (тогда это не оттолкнуло его,
напротив, этот небольшой изъян говорил о ее возрасте, привлекавшем и
возбуждавшем его). А теперь в просвете между зубами и уголком рта все зубы
были целы, причем удивительной белизны; это поразило его: два образа вновь
разошлись, и он, противясь тому и пытаясь усилием воли вновь слить их
воедино, сказал:
- Вы в самом деле не хотите коньяку?
И когда она, очаровательно улыбаясь и слегка подняв брови, отрицательно
покачала головой, он зашел за ширму, достал бутылку коньяка и, приложив ко
рту, стал быстро отхлебывать. Потом сообразив, что по его дыханию она могла
бы догадаться о его тайной провинности, взял две рюмки и бутылку и внес их в
комнату. Она снова покачала головой.
- Ну хотя бы символически, - сказал он и налил в обе рюмки. Чокнулся с
ней: - За то, чтобы я говорил о вас только в настоящем времени!
Он выпил рюмку, она лишь омочила губы; он подсел к ней на край кресла и