"Владимир Кунин. Ночь с Ангелом" - читать интересную книгу автора

становился чудовищно капризен, требователен и эгоистичен, как и любой
пожилой экспансивный человек, инстинктивно трусящий смерти...
Поэтому на собрание в школу пошла Фирочка. Что, как оказалось
впоследствии, и было особо отмечено родительской общественностью.
Через два дня после того собрания последним уроком у Толика-Натанчика
был урок труда.
Спустя семь минут после начала урока учитель труда понял, что если он
немедленно не выпьет хотя бы глоток пива, то уже в следующее мгновение
упадет на пол и в жутких корчах умрет от дикой похмелюги прямо на глазах у
двадцати трех изумленных шестиклассников.
Поэтому он молниеносно раздал каждому по отвертке и приказал накрепко
привинчивать "вот эту хреновину к этой хреновине", а он, дескать, сейчас
должен бежать по профорговским делам, но к концу урока вернется и с
"каждого" спросит строго-настрого!
- Самошников, остаешься за старшего!.. - уже в дверях просипел этот
Песталоцци детских трудовых навыков и исчез.
Классу было не привыкать к бурной профсоюзной деятельности своего
педагога по труду, и, как только за ним закрылась дверь, никто и не подумал
накрепко свинчивать какие-то "хреновины".
Кроме Толика Самошникова, обещавшего своим домашним "притихнуть". Ну и
еще двух-трех прилежных девочек. С одной из которых Толик уже давно
по-взрослому "взасос" целовался на пустынной стороне улицы Бутлерова в
лесочке, за спортивным комплексом "Зенит". Да и под юбку к ней лазал при
каждом удобном случае. И не только трясущимися руками, но и своей очень даже
крепенькой двенадцатилетней пипкой. Почти по-настоящему...
И хотя в этих штуках Толик-Натанчик абсолютно унаследовал основную
движущую черту дедушкиного характера, нужно заметить, что инициатором
походов в лесок за спорткомплекс была все-таки эта ушлая девочка - круглая
отличница и примерная общественница. Звали ее Лидочка Петрова.
Когда до звонка оставалось всего несколько минут и спущенный с поводка
класс вяло веселился и уже собирал свои сумки, а Толик-Натанчик устало
втолковывал "своей" Лидочке и ее подружкам, в какую сторону шуруп нужно
завинчивать, а в какую - вывинчивать, в дверь заглянула физиономия лет
четырнадцати. Она принадлежала старшему брату соседа Толика по парте -
тихого и болезненного мальчика Зайцева.
Старший Зайцев уже год как учился в каком-то ПТУ и открыто "косил" под
блатного.
Убедившись, что взрослых в классе нет, пэтэушник вошел и громко сказал
с искусственно-приблатненной хрипотцой:
- Малолеткам - наше вам с кисточкой!
Увидел Толика-Натанчика, широко улыбнулся и крикнул:
- Здорово, Самоха!
- Привет, Заяц, - напряженно ответил Толик.
В пацанских кругах улиц Бутлерова и Верности и ближайших к ним
кварталах проспектов Науки, Гражданки и Тихорецкого Толика хорошо знали.
Знали, уважали и побаивались. И свои, и чужие.
Но не четырнадцати - и пятнадцатилетние пэтэушники, совсем иное
мальчишечье сословие.
Только недавно он был посмешищем своего седьмого или восьмого класса,
отстающим тупым второгодничком, а вот выперли наконец из школы, попал в ПТУ,