"Владимир Кунин. Ночь с Ангелом" - читать интересную книгу автора

Самошников и тихо не сказал ему:
- Вот если я тебя сейчас удавлю, тварь подзаборная, меня, точно, могут
приговорить к расстрелу. Но мне на это будет уже наплевать.
А потом в сопровождении двух молоденьких милиционеров, в штатских
костюмчиках, с оттопыренными сзади пиджачками, из следственного изолятора
привезли Толика-Натанчика с потерянными глазами.
- Боже мой... Ну зачем они его остригли-то наголо?.. - заплакала
бабушка Любовь Абрамовна.
Незаметно для нее Натан Моисеевич поморщился от боли в груди и положил
под язык таблетку нитроглицерина. И взял Фирочку за руку.
Осунувшийся Толик-Натанчик, с неровно обритой головой, стоял лицом к
крохотному зальчику исполкомовской Комиссии, стараясь не смотреть на маму,
папу, бабушку и деда.
Всего один раз, когда его вводили сюда, он на них глянул, и все вокруг
сразу же потеряло свои четкие очертания. Непролившиеся слезы моментально
размыли лица, стены, двери, окна...
А председатель Комиссии по делам несовершеннолетних будничным голосом и
без единой запятой уже оглашал решение своей Комиссии. И в зальчике, где
всем советским гуманизмом было запрещено привлекать детей к уголовной
ответственности, забавно звучало:
- ...обвинение по статье сто восемь части второй Уголовного кодекса
рэсэфэсээр предполагающей нанесение умышленных тяжких телесных повреждений,
причинивших расстройство здоровья с угрозой для жизни потерпевшего...
однако, учитывая возраст привлекаемого к ответственности за совершенное
преступление и руководствуясь статьей шестьдесят третьей Уголовного кодекса
о применении принудительных мер воспитательного характера к лицам, не
достигшим совершеннолетия, назначить меру наказания Самошникову Анатолию
Сергеевичу пребывание в воспитательной колонии усиленного режима для
несовершеннолетних сроком на пять лет...
Наверное, председатель Комиссии хотел добавить что-то еще, но в эту
секунду неожиданно со своего места приподнялся дедушка Лифшиц и негромко
простонал:
- Толинька... Натанчик мой маленький...
Потом всхрапнул уже не по-человечески, на губах его запузырилась серая
пена, и с остановившимися глазами он упал на руки Сереге и Фирочке
Самошниковым.
- Ну, что там у вас еще такое? - строго и досадливо произнес прерванный
председатель Комиссии.
Серега Самошников прижал седую неживую голову Натана Моисеевича к своей
груди, поднял глаза в потолок и негромко спросил:
- Господи!.. Да за что же это?!..
- Дедушка-а-а-а!!! - забился в истерике Толик-Натанчик.
... Задыхаясь и изнемогая от обволакивающей меня вязкой духоты,
невероятным усилием непонятно откуда взявшейся воли я выдрался из своего
идиотско-анабиозного состояния, подавил рвавшийся из меня
младенческо-старческий всхлип и постарался незаметно утереть с лица слезы...
- Да подите вы с этой вашей историей знаете куда?! - чуть было не
расплакавшись, заорал я на своего соседа по купе, честного
Ангела-Хранителя. - Загнали меня в какую-то человеческую гнусность и
безысходность...