"Владимир Кунин. Ночь с Ангелом" - читать интересную книгу автора

передай, звонил, мол, Ваня Лепехин, попрощаться хотел.
- Уезжаете, дядя Ваня? - насторожился Серега.
- Ага, Серега. Уезжаю.
- Надолго?
- Дык, как сказать?.. Видать, навовсе.
- Это как?.. - похолодел Серега.
- Дык, очень просто, - незатейливо ответил Ваня Лепехин. - Чего Натану,
тестю-то твоему, передать?
Трясущимися пальцами Серега выключил газ под кастрюлей и попытался
спокойно сказать:
- Дядя Ваня... Вы, наверное, с утра приняли немного... Так вы прилягте,
поспите пару часиков, а к тому времени Фирочка и Любовь Абрамовна вернутся и
позвонят вам. А хотите, я могу сейчас к вам приехать? Может, помочь чего...
- Сережка, хошь я тебя рассмешу на х...? - весело спросил Ваня
Лепехин. - Дык, я как начал те бумаги на Толика оформлять, как закрутили
меня по энтим е.....м конторам, так я всю пьянку и забросил, мать честная!
Две недели маковой росиночки в роте не было! Вот, может, счас на посошок
приму полторашечку и поплыву потихоньку к Натанке, к другу моему
сердешному... А Алешке, артисту нашему, напиши - дядя Ваня больше на него
обиду не держит... Пусть кажный будет там, где он хочет. Как я.

... Уплывал Иван Павлович Лепехин к своему закадычному дружку Натану
Моисеевичу Лифшицу в том же крематории, даже в том же самом маленьком
зальчике номер три.
Только в закрытом гробу.
Потому что, если ты стреляешь себе в рот из охотничьего ружья
двенадцатого калибра крупной картечью, полголовы тебе разносит во что-то ну
совершенно неузнаваемое.
И людям, провожающим тебя в последний путь, на это смотреть абсолютно
невозможно. Провожающих тоже нужно жалеть...
По всей вероятности, я уже некоторым образом адаптировался к своим
частым "входам" в рассказ моего соседа по купе Ангела-Хранителя. А также с
гораздо меньшими нервными потерями стал "выходить" из его истории о
Самошниковых и Лифшицах в нашу сиюсекундную железнодорожную реальность
"Красной стрелы", раскаленно пронзающей густую ночь, лежащую на
московско-петербургских рельсах.
Теперь повествование Ангела перестало напоминать мне "рабочий" просмотр
отснятого, наспех и хаотически подложенного, еще не смонтированного
материала с черновой фонограммой в маленьком зальчике студийной монтажной.
Восприятие истории в целом стало похожим на просмотр уже не отдельных
кусков будущего фильма, а почти сложенного телевизионного сериала с
обязательными перерывами на дурацкую рекламу с препошлейшими текстами.
Только вместо рекламы из этой "ангельской", достаточно жесткой
драматургии, из ее жутковатых сюжетных глубин на поверхность реального места
и времени, в наше купе, вдруг выныривал я сам!
Перевести дух. Глотнуть свежего воздуха. Чуть-чуть передохнуть от той,
уже явно мне не по возрасту, нервотрепки, в которую ввергала меня эта,
казалось бы, чужая история.
Что же касается пошловатеньких текстов, обычно сопровождавших мои
вынужденно-рекламные появления на поверхности реальной сегодняшней ночи, -