"Владимир Кунин. Ночь с Ангелом" - читать интересную книгу автора

дорожную сумку на постель и по старинной привычке вышел на перрон - авось
встречу кого-нибудь из знакомых. Раньше это был почти беспроигрышный
вариант. Раньше, когда я постоянно жил в Ленинграде и мои книжки издавались
в Москве, а из моих сценариев на "Мосфильме" делалось кино, мне чуть ли не
еженедельно приходилось мотаться из Ленинграда в Москву и обратно.
Но наверное, за последние полтора десятка лет все и впрямь чуточку
исказилось и слегка сдвинулось со своих исконно привычных мест.
Вероятно, своими поспешными и грустными перемещениями из одной точки
земного шара в другую мы впопыхах невольно на что-то наступаем и нечаянно
разрушаем нечто очень важное для нормальной эволюции этого самого мира. Как
у Брэдбери.
Не было на перроне ни одного знакомого лица.
Ни московских актеров, едущих сниматься в Ленинград, ни ленинградских -
возвращающихся после съемок в Москве домой.
Не увидел я никого из надменно-обиженных питерских литераторов, не
узрел раскованно-победительных московских полупровинциальных драматургов,
никого из знакомых хроникеров...
Никто не крикнул мне на ходу, как это бывало раньше:
- Привет, старик! Мы в восьмом вагоне. Тронемся - заходи!..
Черт меня возьми... Неужели я тоже где-то второпях придушил невинного
мотылька? Но где и когда я мог оступиться и на мгновение сойти с тропы?!
Еще несколько минут я покрутился на перроне, перекинулся с проводником
какими-то беспомощными и стертыми словечками о погоде, зачем-то мелочно
втиснул, что "у нас в Мюнхене ужасный климат...", и, проклиная себя за эту
фразу, которая не произвела на проводника никакого впечатления, вернулся в
вагон.
И, не скрою, с большим удивлением обнаружил соседа в своем купе.
Удивился я не тому, что у меня вдруг оказался сосед - купе было двухместным,
и я не мог не ожидать дополнительного вселения, - а тому (и в этом я мог бы
поклясться), что за то время, пока я вяло болтал с проводником, безуспешно и
тщетно вглядываясь в перронную суету, в наш вагон никто не входил.
Хотя вполне вероятно, что мой сосед мог сесть в вагон раньше меня. Но
тогда - где он был? Туалеты исключены - до отправления поезда они заперты. И
вообще мне казалось, что я явился к вагону первым. Во всяком случае, к моему
приходу все купе были еще пустыми с распахнутыми дверями. Забавненько...
А может быть, я сам, в своем неукротимом желании увидеть на перроне
кого-нибудь из своей прошлой жизни, был недостаточно внимателен и не
заметил, как этот высокий и модный паренек вселился в наш вагон.
Было ему лет двадцать пять - двадцать восемь. Слегка вьющиеся длинные
светлые волосы почти доставали до широких плеч модного и дорогого пиджака.
Он вообще был одет с хорошим вкусом, без карикатурного перебора - всяких там
золотых цепей, перстней, крестов, сережек и могендовидов. Все было в меру и
очень даже недешево: от мягких итальянских мокасин "Марко" до рубашечки
фирмы "Дизель".
Как только я появился в дверях купе, он тут же встал и приветливо
поклонился.
- Добрый вечер, - мягким, приглушенным голосом сказал он мне и
улыбнулся.
- Здравствуйте, здравствуйте! - весело ответил я ему. - Свято был
убежден, что моим соседом окажется какой-нибудь генерал штабного разлива.