"Владимир Кунин. Ночь с Ангелом" - читать интересную книгу авторадорожную сумку на постель и по старинной привычке вышел на перрон - авось
встречу кого-нибудь из знакомых. Раньше это был почти беспроигрышный вариант. Раньше, когда я постоянно жил в Ленинграде и мои книжки издавались в Москве, а из моих сценариев на "Мосфильме" делалось кино, мне чуть ли не еженедельно приходилось мотаться из Ленинграда в Москву и обратно. Но наверное, за последние полтора десятка лет все и впрямь чуточку исказилось и слегка сдвинулось со своих исконно привычных мест. Вероятно, своими поспешными и грустными перемещениями из одной точки земного шара в другую мы впопыхах невольно на что-то наступаем и нечаянно разрушаем нечто очень важное для нормальной эволюции этого самого мира. Как у Брэдбери. Не было на перроне ни одного знакомого лица. Ни московских актеров, едущих сниматься в Ленинград, ни ленинградских - возвращающихся после съемок в Москве домой. Не увидел я никого из надменно-обиженных питерских литераторов, не узрел раскованно-победительных московских полупровинциальных драматургов, никого из знакомых хроникеров... Никто не крикнул мне на ходу, как это бывало раньше: - Привет, старик! Мы в восьмом вагоне. Тронемся - заходи!.. Черт меня возьми... Неужели я тоже где-то второпях придушил невинного мотылька? Но где и когда я мог оступиться и на мгновение сойти с тропы?! Еще несколько минут я покрутился на перроне, перекинулся с проводником какими-то беспомощными и стертыми словечками о погоде, зачем-то мелочно втиснул, что "у нас в Мюнхене ужасный климат...", и, проклиная себя за эту фразу, которая не произвела на проводника никакого впечатления, вернулся в И, не скрою, с большим удивлением обнаружил соседа в своем купе. Удивился я не тому, что у меня вдруг оказался сосед - купе было двухместным, и я не мог не ожидать дополнительного вселения, - а тому (и в этом я мог бы поклясться), что за то время, пока я вяло болтал с проводником, безуспешно и тщетно вглядываясь в перронную суету, в наш вагон никто не входил. Хотя вполне вероятно, что мой сосед мог сесть в вагон раньше меня. Но тогда - где он был? Туалеты исключены - до отправления поезда они заперты. И вообще мне казалось, что я явился к вагону первым. Во всяком случае, к моему приходу все купе были еще пустыми с распахнутыми дверями. Забавненько... А может быть, я сам, в своем неукротимом желании увидеть на перроне кого-нибудь из своей прошлой жизни, был недостаточно внимателен и не заметил, как этот высокий и модный паренек вселился в наш вагон. Было ему лет двадцать пять - двадцать восемь. Слегка вьющиеся длинные светлые волосы почти доставали до широких плеч модного и дорогого пиджака. Он вообще был одет с хорошим вкусом, без карикатурного перебора - всяких там золотых цепей, перстней, крестов, сережек и могендовидов. Все было в меру и очень даже недешево: от мягких итальянских мокасин "Марко" до рубашечки фирмы "Дизель". Как только я появился в дверях купе, он тут же встал и приветливо поклонился. - Добрый вечер, - мягким, приглушенным голосом сказал он мне и улыбнулся. - Здравствуйте, здравствуйте! - весело ответил я ему. - Свято был убежден, что моим соседом окажется какой-нибудь генерал штабного разлива. |
|
|