"Владимир Кунин. Ночь с Ангелом" - читать интересную книгу автора

ситуациях, казалось бы, безвыходных. Ирония заслоняла понимание опасности, и
от этого очень многие мои недальновидные друзья всегда считали меня
человеком отважным. На самом деле это была элементарная недооценка угрозы...
Огорчительно еще то, что в последних писаниях моя постаревшая, почти
немощная ирония стала уступать место примитивному сентиментализму. Да и сам
я в обыденной жизни стал изрядно слезлив и сентиментален. Что нередко
происходит с пожилыми (как я, однако, трушу произнести слово - "старыми"!)
людьми, прожившими нелегкую и жестокую жизнь, нафаршированную тайными и
постыдными компромиссами и яркими, поверхностными бескомпромиссными
решениями, вызывавшими лишь на секунду нервный восторженно-победительный
всплеск, а потом отравлявшими много лет последующего существования.
Ужасно, что с возрастом уходит юмор и появляется некая
раздражительность. Ясно представляю себе, как нелегко моим близким жить
рядом со мной. Откуда мне ведомо, что они прощают меня?..
Но самое страшное, что при чудом сохранившемся желании сочинять я почти
утратил способность легко и элегантно, как раньше, выдумать смешной эпизод
или неожиданный и веселый поворот в диалоге героев, сочинить изящную,
остроумную реплику для симпатичного мне персонажа...
А сколько раз я всем пытался доказать, что "мелодраматичность и
сентиментализм", если они остаются в пределах хорошего вкуса, - могучий
двигатель драматургии! Сегодня же, когда я ощущаю невольную и неправомерную
подмену трезвого, смешливого взгляда на выдуманные мною события жалостливым,
надрывным и многословным описанием, я прихожу в ужас от того, что стало
происходить со мной, любимым!..
Именно поэтому я, опасаясь перебора "трагизма", ничего не буду писать о
том, как отреагировал Леша Самошников на все, что ему рассказала по телефону
мать - Фирочка Самошникова. О судилище над его младшим братом
Толиком-Натанчиком, о скоропостижной смерти любимого дедушки, о самоубийстве
Вани Лепехина, об их поездках с папой на "дни свиданий" в детскую колонию
строгого режима к маленькому Толику...
Рассказала быстро, скомканно. Потому что Любовь Абрамовне на радостях
от Лешкиного звонка стало совсем плохо с сердцем и Фирочка была вынуждена
закончить разговор с Западной Германией и вызвать матери "неотложку".
Вот тут я попросил Ангела вернуть меня из Того Времени в Это и поведать
мне, как говорится, "своими словами" о том, что же происходило дальше. Мне
очень нужно было отдохнуть от всего, что я увидел Там...
Думаю, в данном случае сработала некая подсознательная возрастная
защитная функция: у меня уже не было сил видеть и слышать истерические
рыдания молодого, сильного мужика!..
- Ох, Владим Владимыч... Как он кричал, как плакал, как бился в
истерике!.. С какой неловкой лихорадочностью натягивал на себя джинсы, как
тряслись у него руки, когда он пытался застегнуть рубашку! А что он кричал,
Владим Владимыч!.. Как молил Толика, маму, отца, бабушку простить его, как
проклинал себя за ничтожество, звал мертвого деда, неживого дядю Ваню
Лепехина, как умолял Небо дать ему силы покончить с собой... Как он в эти
минуты не хотел жить!.. - говорил Ангел. - Помню, меня это привело в
состояние шока. Я и до этих-то криков был предельно взвинчен... Маленький
дурачок-практикантишка наивно решил посмотреть, как это Лешка с его помощью
будет избавляться от Одиночества! Надеюсь, вы понимаете, что я увидел ночью
в спальне миссис Лори Тейлор?! С нашим Школьным теоретическим курсом азбуки