"Владимир Кунин. Иллюстрации Гюстава Доре" - читать интересную книгу автора

иллюстрациями Гюстава Доре.
Вдоль двух небольших окон стоял деревянный, жесткий диван, сильно
смахивающий на скамью вокзального зала ожидания, до блеска отполированную
задами и спинами покорного пассажирского народа в ожидании своего часа
перемещения в пространстве.
Напротив этого железнодорожного диванчика, по другой стене, - несколько
стульев с маленькими овальными металлическими инвентарными номерами.
В приемной было всего два человека.
Угрюмый, явно деревенский, попик лет шестидесяти из какого-то очень
грустного чеховского рассказа. В бедной, поношенной рясе, по низу
замызганной негородской осенней распутицей, в стоптанных, заляпанных
солдатских кирзовых сапогах.
На меня попик даже глаза не поднял. Только стянул с колен пониже рясу и
попытался спрятать под стул грязные сапоги.
А на деревянном диване с высокой прямой и неудобной спинкой очень
вальяжно расположился невероятный сорокалетний господинчик с рыженькой
редкой бороденкой и по плечи длинными, слегка вьющимися на концах желтыми
волосиками.
На нем был несвежий, широко распахнутый белый эстонский плащик, из-под
которого взрывным буйством красок обнаруживались поразительный пиджак в
дециметровую красно-желтую клетку и зеленая рубашка апаш с выпущенным на
пиджак воротником. Суконные милицейские брюки с синим форменным кантом были
коротковаты и почти целиком обнажали ярко-красные носки.
Это столь непривычное по тому времени клоунское многоцветие
заканчивалось остроносыми оранжевыми полуботиночками с сильно увеличенными
по высоте каблуками.
На груди у этого смельчака излишне демонстративно болтался большой
медный крест на черном засаленном и пропотевшем шнурке, уходящем под
воротник зеленой рубашки. Понятно было, что, выйдя отсюда, он тут же спрячет
свой крест за пазуху - поближе к телу, подальше от чужих глаз...
По цветовой гамме я, со своим бежевым пальто, безнадежно проигрывал
этому лихому клоуну, непонятно откуда взявшемуся в святых стенах.
В отличие от печального и усталого деревенского попика этот роскошный
"петухопопугай" при моем появлении в приемной тут же вскочил со скамьи и с
искренним радушием предложил мне сесть рядом с ним.
Выхлоп многодневной пьянки валил от него, даже если бы он и не открывал
рта. Вид его и состояние можно было назвать одним слитным словом -
"послевчерашнего". Однако, несмотря на его удивительное многоцветие,
почему-то было понятно, что он имеет свое, странное, непосредственное
отношение к служению церкви...
Неожиданно краем глаза я заметил, как попик в кирзачах покосился на
этого клетчатого в красных носочках, тихонько сплюнул в сторону и мелко
перекрестил себя в области живота.
А клетчатый жаждал общения! Он подмигнул мне, показал глазами на
печального попика, сокрушенно покачал головой и презрительно ухмыльнулся -
дескать, деревня-матушка...
Он его стеснялся! Ему, видите ли, неловко было передо мной - человеком
из другого мира - за своего цехового собрата. За то, что тот - в бедной
замызганной рясе и сапогах, заляпанных глиной раскисших сельских дорог. За
вероятную нищету и запустение церковного прихода деревенского батюшки...