"Владимир Кунин. Иллюстрации Гюстава Доре" - читать интересную книгу автора

Он, этот жидковолосенький пижонет от православия, даже не догадывался,
что, в свою очередь, старенький священник испытывает непреодолимый стыд за
то, как кощунственно и безобразно выглядит похмельный господинчик с большим
медным крестом на своих невозможно разноцветных клетчатых шмотках!
Но тут клетчатый чуточку внимательнее вгляделся в меня, что-то такое
узрел во мне - неправильное и, не сводя с меня глаз, негромко спросил тоном
трактирного полового из пьески про купеческо-царское время:
- Из Иерусалима-с?..
Это сейчас слова "Иерусалим" и "Израиль" стали безнаказанно
существовать рядом со всеми остальными, из которых состоит наша любая
невинная болтовня. А тогда, в пятидесятых, одно такое слово было уже
равносильно доносу...
- Нет, почему же?.. - растерялся я. - Из Ленинграда.
Неожиданно я вдруг увидел этого балаганного человечка мечущимся по
булыжной мостовой с хоругвями в тонких лапках с рыжими волосиками, с
развевающейся на ветру жиденькой соломенной гривкой, истово скликающего
окрестный народ на исполнение священного долга перед Господом - на обычный
еврейский погром. Дескать, за Веру, Царя и Отечество, братцы!!! За нашу
родную Советскую власть, ребятушки! Спасем Россию от врачей-отравителей и
всяких-разных инородных космополитов, распявших нашего с вами Христа и
пьющих кровь православных младенцев!
Откуда мне явилось такое видение - хрен его знает...
И меня охватило непреодолимое желание засветить этому клоуну между
глаз. Да так, чтобы этот клетчатый сучонок влип в стенку и...
Но тут отворилась небольшая дверь, и в толстенном, буквально
крепостном, стенном проеме двери появился пожилой грузный человек в рясе, с
седеющей непокрытой головой и небольшим серебряным крестом на груди.
На кончике носа у него чудом держались узенькие очки с полукруглыми
стеклами. Он посмотрел на меня поверх очков, приветливо улыбнулся, а потом с
той же улыбкой мягко спросил у сельского попика и этого мудака в красных
носочках, которому я присочинил еще и хоругви:
- Вы не будете возражать, если я слегка нарушу очередность приема и
приглашу к себе этого молодого человека? Полагаю, что задержу вас совсем
ненадолго.
И, не дожидаясь от них ответа, он жестом пригласил меня в кабинет.
Кабинет был совсем маленьким. Красное дерево александровской и
павловской поры, знакомое мне еще с моего детства. Так когда-то из последних
папиных сил моя мама с обостренным тщеславием обставила нашу бывшую
"барскую" квартиру в довоенном Ленинграде.
От давнего маминого всплеска запоздалого прикосновения к
"аристократизму" мне осталось несколько, как мне казалось, жалких, нелепых и
ненужных мне стильных мебельных вещиц красного дерева, которые теснились
теперь в моей крохотной холостяцкой квартирке в ожидании своего смертного
часа на нашей дворовой помойке.
Но в этом небольшом кабинете мебель красного дерева не показалась мне
такой уж нелепой. Здесь она не претендовала на некий атрибут "избранности" -
а была естественной, функциональной и обжитой: много книг, деловых бумаг,
небольшой бронзовый, трехстворчатый, очень красивый складень, несколько
современных фотографий в скромных и достойных старых рамочках, два телефона.
Один, с наборным диском, - для связи с внешним миром, второй, без диска, -