"Владимир Кунин. Иллюстрации Гюстава Доре" - читать интересную книгу автора

- "Золотая библиотека для детей" - тоже издание Вольфа, - с трудом
вымолвил я тоном нерадивого ученика.
- Верно, верно! Как я мог забыть?.. - улыбнулся мне этот большой
священник. - А вам известно, что первый русский перевод Адама Мицкевича был
издан у Вольфа?
Я никогда не читал Мицкевича, ни в издании Вольфа, ни в каком-либо
другом. В то время я его даже в руках не держал.
- А как же?! - воскликнул я, впервые слыша об этом событии.
Наверное, именно тут я и прокололся. Потому что хозяин кабинета сразу
же стал и хозяином положения.
А я катастрофически уменьшился в размерах...
Он мельком глянул на наручные часы. Это была старая золотая "Омега".
Когда-то папа носил такие же.
- Прекрасный, прекрасный экземпляр. - Божий генерал вернулся на
исходные позиции и снова погладил переплет моей Библии.
Теперь он смотрел на меня поверх своих странных очков менее приветливо,
но зато с большим интересом. Я бы даже сказал, что он не смотрел на меня, а
прохладно разглядывал.
"Пожалуй, хватит и двух штук, - перетрусил я. - Он скажет - тысяча
семьсот, и за штуку восемьсот нужно отдавать и валить отсюда по холодку..."
- И вот теперь приходится расставаться, - с отвратительным,
фальшиво-скорбным вздохом, почему-то сиплым голосом сказал я.
Конечно, этот поп был настоящим бойцом!
Наверное, он все просек про меня, и я сейчас просто лежал у него на
ладони, а он рассматривал меня без особого интереса, словно энтомолог
примитивную бабочку-капустницу, у которой с крылышек неожиданно осыпалась
вся пыльца...
Но он ни на секунду не позволил себе унизить меня, уличить во всем том
махровом вранье, которым я с самого начала наполнил его маленький и изящный
кабинет. Напротив, он с поразительной деликатностью негромко спросил меня:
- Как по-вашему, сколько же может сейчас стоить эта превосходно
сохранившаяся Библия?
Хотя он, ей-богу, был вправе прямо сказать: "Ну и сколько вы хотите за
эту свою книжку?" Клянусь, мне было бы легче!
- Я полагаю... - начал было я светским тоном, но не выдержал и хрипло
рванул к финишу: - Две тысячи рублей.
Он мягко улыбнулся мне, слегка выдвинул ящик письменного стола и стал
доставать оттуда по одной сторублевой бумажке. И складывать их на зеленое
сукно столешницы рядом с вольфовской Библией.
- Раз... два... три... четыре... - считал он.
Когда двадцатая сторублевка легла на девятнадцатую, этот пожилой и
грузный человек в черной рясе со скромным серебряным крестом на груди
пододвинул ко мне, сидящему напротив него по другую сторону письменного
стола, тонкую пачку в две тысячи рублей и уже без улыбки, но неизменно
вежливо произнес:
- Прошу вас. Будьте любезны.
Да, он был поистине деловым человеком!
Интересно, он действительно понял, что я никакой не наследник родовых
ценностей, а обычный мелкий книжный спекулянт-перекупщик? Или я это все себе
на нервной почве напридумывал?..