"Владимир Кунин. Иллюстрации Гюстава Доре" - читать интересную книгу автора

себя... - подливал я масла в огонь и уже подумывал - а не запросить ли мне
на всякий случай за Библию две триста?
Он наверняка почувствовал, что я человек деловой. Он - тоже. Иначе он
не сидел бы в этом кабинете. И я просто обязан дать ему шанс! Я скажу - "две
тысячи триста рублей", он сбросит триста, и я получу свои две косых! И все
довольны, все в порядке...
- Замечательный экземпляр! - наконец с удовольствием сказал он. -
Просто великолепный! Действительно редко можно встретить так удивительно
сохранившуюся вольфовскую Библию...
"А может быть, залудить ему - две пятьсот? Получить - две двести,
заклеить на выходе эту телефонисточку, переодеть ее вечерком в нормальные
шмотки... Ну есть же у нее дома что-нибудь не такое святое и длинное?..
Сводить ее в кабак, в "Европейскую"... Потом ко мне - музычку послушать. И
понеслась по проселочной!.." - подумал я, а вслух тихо произнес с отчетливой
ноткой трагизма в голосе:
- Когда-то это была наша семейная реликвия. Мы ее очень берегли...
На мгновение мне причудилось, что в глазах этого грузного седоватого
генерала-интенданта от Господа Бога за полукруглыми очками промелькнула еле
уловимая ирония, но уже в следующую секунду я услышал:
- В нашей библиотеке есть несколько таких же Библий с рисунками Доре,
сейчас не помню, кажется, семь или восемь, но по сохранности ни одна из них
с вашим экземпляром не идет ни в какое сравнение. Примите мои искренние
поздравления.
- Спасибо, - скромненько сказал я и подумал: "Две триста... Нужно
помнить, что "жадность фрайера сгубила"!.. Не надо хищничать. И на "Европу"
хватит, и домой что-то нужно будет прихватить... Не под одни же патефонные
пластиночки укладывать ее в койку?! Ничего себе у них библиотека!.. Отпад!"
- Я вообще очень люблю вольфовские издания, - тем временем ворковал
этот сановный поп и любовно поглаживал мою Библию по темно-красному
переплету. - Вы никогда не сталкивались с его же Джоном Милтоном -
"Потерянный и возвращенный рай"? Там тоже Гюстав Доре. Пятьдесят гравюр!
Фантастически издано... Я был так счастлив, когда мне удалось приобрести эту
вещь! А "Божественная комедия" Данте? С тем же Доре...
Я уже сообразил, что нарвался на настоящего книжника. Я только не
понимал - насколько простираются его знания и известны ли ему подлинные
каталожные цены. Если да, то я просто в заднице!
- А "Волшебные сказки" Шарля Перро с тем же Гюставом Доре?
- Как же, как же... - Я напрягся изо всех сил и, слава Богу, вспомнил
один "адрес" на Петроградской, с которого я в прошлом году поимел сотни
три-четыре. - Он еще Мережковского издавал.
Я потом этого Мережковского месяца три никому не мог втюхать!
- Ренана! - увлеченно подхватил хозяин кабинета. - А Писемского,
Загоскина, Лажечникова, Гейне, Лессинга! Это все Маврикий Осипович Вольф -
австриец, посвятивший всю свою жизнь российской культуре...
Я почувствовал себя мышкой, которую большой, ловкий и сытый кот весело
перекидывает с лапы на лапу, прежде чем сомкнуть свои острые клыки на ее
загривке. Не потому, что ему вдруг захотелось перекусить, а просто так -
забавы ради...
Но тут мое детство вышвырнуло мне небольшой одноразовый спасательный
круг.