"Елена Купцова. Другая жизнь " - читать интересную книгу автора

невразумительно, как и жил. Продолжал считать себя Художником, ни за что не
желая взглянуть правде в глаза. А правда, она ведь неумолима, ее не обманешь
и не купишь.
Она хорошо помнила ту страшную ночь, когда проснулась от оглушительного
звона разбитого стекла и маминого приглушенного крика. Выскочила на кухню в
чем была. Перекошенное, невидящее лицо отца. Разбитая бутылка в руке
ощетинилась острыми краями. Белые, в голубизну, щеки мамы. Беспомощно
вздрагивающее горло, дикий страх в глазах.
- Я - Ван Гог. Ван Гог. И никто меня не понимает. Маша бросилась между
ними и застыла, раскинув руки, пытаясь закрыть собой маму, защитить,
уберечь. Свободной рукой он схватил ее за плечо. Дернул что было силы, но
она стояла твердо.
- Прочь с дороги, соплячка! Не доросла еще. На родного отца...
- Уходи! - От крика заломило уши. - Уходи! Не мучай нас больше.
Он вдруг как сдулся. Рухнул на стул, спрятал лицо в ладони.
- И ты, Машка, - бормотал он. - И ты как все. Предала меня.
- Почему ты не хочешь лечиться? Почему не хочешь жить?
- Лечиться? А я здоров. Здоров, так вас всех и разэтак. Речь его
становилась все бессвязнее. Наконец он позволил отвести себя в постель.
Маша вернулась на кухню. Мама собирала осколки с пола. Обе молчали, не
зная, что сказать друг другу. Маша первая собралась с силами.
- Мам... - Голос ее прозвучал тоненько и беспомощно, совсем
по-детски. - Мам, мы не можем так больше жить. Ты же сама видишь.
Ей было безумно жалко отца. Страшно испытывать к отцу только жалость.
Он всегда был такой сильный и надежный, куда все исчезло? Но еще больше было
жаль мать. За последнее время она постарела лет на десять. И куда только
подевались ее песенки? В их доме, всегда таком светлом, поселилась вязкая,
страшная муть.
- Ему надо найти врача, хорошего врача. И все будет как прежде.
- Машенька, милая ты моя девочка. - В голосе матери была безнадежность
и еще усталость. Страшная усталость. - Я уже была у врача. Нарколога. В
Москву специально ездила, и не раз.
- Ты ездила? И ничего мне не сказала?
- Зачем? Ты молодая. Живи хоть ты.
- Но сейчас же лечат кучей разных способов. Гипноз, кодирование, что
там еще? Раскрой любую газету - так и пестрят объявлениями.
- Знаю, все знаю. Проблема только в одном: он должен сам захотеть
вылечиться. А он даже больным себя не считает.
- Может быть, мне попробовать уговорить его? Вдруг послушает?
- Попробуй. Я уже ничего не могу.
Маша взялась за дело со всем пылом молодости. Тогда ей казалось, что
ничего невозможного в мире нет. Она подолгу говорила с отцом, просила,
умоляла, угрожала, но скоро поняла, что все бесполезно. Он жил как под
стеклянным колпаком, в нереальном, выдуманном мире. Он даже не боялся
потерять их.
- И когда вы только оставите меня в покое, и ты, и твоя мать? Художник
должен быть один. Как я раньше не понимал этого? - твердил он ей.
Ей так и не удалось пробиться к нему. Он ничего уже больше не слышал и
не воспринимал. После нескольких кошмарных сцен она смогла убедить мать
подать на развод.