"Андрей Кураев. Второе пришествие апокрифов " - читать интересную книгу автора

которые выходят из храма с теми же заблуждениями, что и пришли"[11] .
Без настойчивой, постоянной негативной, отрицающей проповеди люди, с
готовностью принимающие Евангелие и православное богослужение, слишком часто
даже не замечают с чем же именно Евангелие несовместимо. Обычная языческая
всеядность рождает в них самоочевидное для них допущение, гласящее, что
участие в церковных Таинствах нисколько не противоречит тому, чтобы после
литургии "на всякий случай" пойти еще и к ворожее. Житейский опыт говорит,
что при важном деле лучше заручиться подержкой всех возможных авторитетов,
задействовать все "рычаги влияния". И если этим житейским очевидностям не
противодействовать специально и осознанно - сия "мудрость" вполне
естественно перекочует и в область религиозного поведения человека. Весть о
том, что принятие Христа содержит в себе не только позитивное приятие, но и
некий существенный заряд негативизма, то есть отречения от языческих
привычек, для людей оказывается неожиданной новостью.
Поэтому церковная проповедь должна не только пробуждать религиозный
энтузиазм, но и нередко - сдерживать его, осаживать [12] .
И здесь приходится сказать: на сегодня мы с этой задачей не справились.
Самым опасным и распространенным типом псевдоправославного оккультизма стала
массовая современная апокрифическая литература, содержащая были и небылицы о
современных старцах, старицах, блаженных, откровениях и пророчествах.
Сколько хлопот доставляла древней Церкви псевдопророческая литература,
приписывавшая уважаемым именам идеи или слишком человеческие, или слишком
языческие, или даже просто бредовые. Сколько нужно было сил, трезвости,
настойчивости, чтобы отстоять собственно апостольскую традицию и отсеять
лжеименные, псевдонимные сказания. Приносил некий собиратель апостольских
слов в общину "Евангелие от Петра". И говорил: "Ну что вы читаете только
Евангелие от Марка?! Марк записывал со слов Петра, а здесь слово самого
первоверховного Апостола!" И кем же в его глазах становился тот, кто смел
критически отзываться о принесенной рукописи? Еретиком, рационалистом,
безбожником, противником Божия Промысла и личным недругом апостола Петра...
Можно было найти тысячу вполне благочестивых поводов для того, чтобы принять
апокриф. И нужно было изрядное упрямство и готовность идти против модного
оккультно-гностического благочестия, чтобы отстоять собственно апостольское
учение от очень похожих на него подделок.
По верному наблюдению Фаррара, "полный простор господствует в
гностицизме, в нем нет никакой мучительной заботливости о том, чтобы
отрешиться от язычества"[13] . Вот и сегодня во многих модных текстах
заметно отсутствие трезвости, равно как и отсутствие воли проверять свои
верования мерилом евангельским и святоотеческим. Как и в первые века
христианства неудержимо множится круг апокрифов. Приписываются они, правда,
уже не апостолам, а святым и подвижникам благочестия более близких к нам
времен. Но в отличие от времени свт. Иринея Лионского как-то не заметно
церковной решимости сопротивляться им[14] . Не секты, а вполне православные
издательства выпускают, и православные храмы продают книжки и газеты,
содержащие в себе чудовищные вымыслы, прямой магизм и просто непристойные
нападки на саму же Церковь.
Вот, например, "научно-богословское" обоснование всякой магии - и
белой, и черной, - предлагаемое газетой "Жизнь Вечная" в статье "Под
проклятием"[15] . В ней нарисована такая страшилка: "Ученые создали аппарат,
который переводит человеческие слова в электромагнитные колебания, способные