"Андрей Кураев. Второе пришествие апокрифов " - читать интересную книгу автора

является перенесением на православную почву сугубо католических
представлений. Крайне опасная для Церкви фигура, поскольку в отличие от
откровенных либералов-экуменистов-меневцев, он действует не открыто, но
тайно и исподволь, рядясь в тогу "консерватора". Кураев такой же агент
влияния Запада в церковной сфере, какими являются Кургинян и Подберезкин в
политической светской оппозиции. Православные, будьте бдительны! Бес
пролезает к алтарю!"[188] Эти поборники Православия и "антиэкуменисты" в том
же номере, на той же полосе и в той же колонке рекомендуют "великого
мыслителя", эзотерического исламиста Гейдара Джемаля...[189]
Не сомневаюсь, что и теперь найдутся желающие объявить жизнь под
страхом колдовства, "сглаза" и "порчи", веру в оборотней и кентавров
неотъемлемой частью Православия. Меру позора наша Церковь, очевидно, еще не
испила полностью. Мало нам церковных инстанций, торгующих сигаретами и
водкой. Мало раздачи церковных наград оккультистам. Мало высокопоставленных
катехизаторов, пишущих оккультные романы. Найдутся ведь еще люди, которые
"ради блага церковного" провозгласят как обязательную норму православия веру
в "порчу", в кентавров, в драконов и в бесов, насилующих бедных женщин прямо
в трамваях[190] .
И к сожалению, я даже не сомневаюсь в том, что немалое число апологетов
порченых апокрифов будут отстаивать могущество колдовства ради того, чтобы
доставить себе удовольствие призвать к погромам и кострам. Ведь если силы
церковных Таинств недостаточно, чтобы защититься от "порчи", значит надо
устранять сам источник "порчи". Тюремная стена не помешает колдуну послать
губительный дух к другому человеку. Расстояние, устанавливаемое между
колдуном и его потенциальными жертвами с помощью ссылки, тоже не ослабит его
сверхестественной мощи. Поэтому вполне логично устранять зло радикально:
уничтожая носителя зла. Путь к инквизиции вполне последователен. Если
признать могущество ведьмы превышающим могущество Христа то логично
обратиться за помощью к третьей силе: к государственной власти и, используя
ее могущество, попросить сжечь ведьму (которая могущественна настолько, что
даже в минуту Причастия может парализовать человека: вспомним апокриф о
Матроне). И эта логика была знакома не только католической и протестантской
Европе. Были свои костры и в православной России[191] . Мне же кажется, что
христианину больше, чем колдунов и "порчи" надо опасаться инквизиции, ибо
язычество все же не позорит нас и не отлучает от нас Христа. Но если мы хотя
бы в мысли своей оправдаем костры то и навлечем позор на Церковь, и сделаем
себя людьми, чуждыми Распятому Спасителю[192] . Новый Завет, конечно, нов.
Но не настолько, чтобы при его наступлении устарели слова, в давние времена
сказанные Сократом: "Для человека лучше испытать несправедливость, чем
совершить ее".
Вообще не надо грязнить свои души догадками о дурном. По справедливому
наблюдению, сделанному Павлом Флоренским еще в годы его студенчества, "после
чтения с увлечением всякого рода оккультических книг, после излишних
разговоров об упырях и т. п. остается осадок нечистоты, нечистое чувство в
душе, именно какая-то грязнотца"[193] . Не стоит забывать, что каждый сам
наделяет реальностью то, во что верит. Если кому-то очень захочется отстоять
реальность языческой колдовской мистики и всесилие бесов в его жизни и опыте
они станут таковыми. Евангелие же призывает нас верить в Христа и Его
Царство для того, чтобы мы стали чужими и недоступными для стихий "мира
сего".