"Андрей Кураев. Второе пришествие апокрифов " - читать интересную книгу автора

понимание Православия у них оказывается слишком уж своеобразным. Те самые
люди, о которых апостол Павел с горечью говорил: "Но не у всех такое знание"
(1 Кор. 8, 7), сегодня начали учить от имени Церкви. Немощи ближнего надо
терпеть. Их даже не надо стараться обличать. Но лишь до той поры, пока
"немощные" Пелагии, хулящие Церковь, Жеваховы, не верящие в Библию, Макарии,
знающие "тайные" молитвы от "порчи", не возводятся в степень церковных
учителей. Тогда приходится говорить печальную правду: это не мир
святоотеческого предания. Это оккультизм.
Сам же я к написанию этой печально-полемической главы был ведом,
кажется, всю мою церковную жизнь. Ведь служу я в храме св. Иоанна Предтечи
что на Пресне. В этом храме я был крещен, в этом храме мне дали рекомендацию
для поступления в семинарию... А дело в том, что это - специально
миссионерский храм, построенный для борьбы с народными суевериями. По
благословению патриарха Иоакима храм в честь Иоанна Крестителя был построен
на Трехгорке, у той излучины Москва-реки, к которой ходили суеверные
москвичи праздновать ночь Ивана Купалы (первое упоминание о нашем храме
относится к 1687 г .). "Москва-река с тремя притоками, высокие горки,
близость к городу делали это место очень привлекательным для купальских
игрищ. Самое многолюдное из московских гуляний XVII века было на Трех горах
в Иванов день. Поэтому-то патриарх Иоаким и повелел воздвигнуть здесь храм в
честь великого Пророка и проповедника покаяния. У нашего храма было
изначально особое миссионерское служение, потребность в котором не миновала
и в наши дни" [185] .
Прекрасно понимаю, что в ответ на мою критику новых апокрифов их
издатели и почитатели объявят, что истинные православные они, тогда как я
заявил о себе как о конченом рационалисте-протестанте. Так уже произошло в
моих отношениях с дугинцами. Некогда эти товарищи, именуя себя
"традиционалистами" и православными, приглашали меня к сотрудничеству и даже
с одобрением цитировали в своих изданиях мою книгу "Традиция, Догмат,
Обряд". Но слишком уж отчетливо для меня звучала оккультная нотка в
дугинских текстах. Как и подобает "эзотерикам" (то есть людям, стоящим в
прихожей каббалистики), А. Дугин рассуждает: "Могу сказать, что
наркотический опыт крайне интересен. Определенному типу людей, людям более
материалистической природы, это могло бы открыть глаза на жизнь. Я считаю,
что наркотики крайне интересны и положительны для западных людей и менее
интересны для русских, не потому, что они хуже или вреднее. Я, кстати, даже
считаю, что они не так уж вредны на самом деле, в каком-то смысле даже
полезны для расширения сферы восприятия. Это то же самое, что с масонством.
На Западе масонство неизбежно, потому что там католическая церковь
организация настолько узкая, убогая и недуховная, что без масонства ей
просто нечего делать. А в масонстве присутствует (или присутствовал)
компонент настоящего мистицизма. Но нам оно абсолютно не нужно, потому что
церковь наша сплошь мистична"[186] .
Я не счел возможным сотрудничать с оккультистами, как обычно,
провозглашающими и верность Православию, и "новую религию"[187] . И вскоре
после моего отказа "заединиться" с ними я услышал в ответ: "Дьякон Кураев
последователь Меня. Последнее время церковные консерваторы его стали считать
своим за то, что он развил антисектантскую деятельность. Это ошибочное и
поспешное заключение. Если вчитаться в его труды, то станет очевидно, что
сам его "консерватизм" не имеет ничего общего с истинным Православием, но