"Андрей Кураев. Христианство на пределе истории " - читать интересную книгу автора

просветительским рационализмом. Богословы (протестантские и католические, а
следом за ними даже православные) старались рационально обосновать
христианскую веру. Мистика тщательно "выпаривалась". Чудеса превращались в
"выдумки", "фольклор", а то и просто в обычные природные феномены. Таинства
были превращены в обряды, а последние - в "Библию для неграмотных", то есть
в изъяснение библейских текстов посредством жестов. Очищенное от "магизма"
(то есть от энергийной, благодатной насыщенности Сверхмирным Присутствием)
христианство стало слишком рациональным. И когда европейцам открылись
глубины аскетики и мистики Востока, они стали всматриваться в них, нисколько
не подозревая, что своя аскетика и своя мистика есть в церковном
христианстве.
И сегодня религиозное сознание нецерковных людей просто поражает своей
противоречивостью. Заходит речь о Православии - и оно обвиняется в
"обрядоверии" и "магизме". Но вот тот же самый человек, только что
обвинявший православие во всех грехах, обращается к миру нехристианских,
языческих и шаманских, практик, и тут он уже преисполнен решимости обрести
эзотерический смысл в самых странных обрядах и признать весьма полезной
любую языческую практику насыщения любого предмета любой "энергией". И даже
многим церковным людям еще невдомек, что протестантизация православия ведет
в тупик, потому что делает нас безоружными перед возрожденным язычеством.
Будущее церковной мысли - в развитии "философии культа". Хватит баловаться
морализаторством и в обрядах видеть только символы, а в богослужении -
проповедь. Пришел враг более страшный, чем рационализм. Пока мы доказывали,
что наши обряды не магия, пришла действительно магия. И защищаться от нее
надо не словом, а благодатью.
Христиане, оставшиеся только с "социальной доктриной Церкви" в руках и
с рассуждениями о "христианском понимании прав человека", - христиане,
стесняющиеся святой воды и буквального понимания слов Спасителя о преложении
хлеба и вина в Его Плоть и Кровь, не смогут устоять перед наступлением
оккультных сил. Именно - сил, стихий, а отнюдь не просто пропаганды.
Нас подталкивают к "реформам". И правда, - когда живой организм живет,
он развивается. Но нет ощущения, что всегда эти призывы идут от людей,
желающих добра Церкви, и нет ощущения, что все предлагаемые реформы пойдут
на пользу.
Нам говорят, что если Церковь начнет реформы, - то исчезнут основания
для критики в ее адрес. Нам говорят, что, если Церковь начнет реформы, - это
станет признаком ее жизнеспособности. Но на деле-то все наоборот: чтобы
стать сегодня сторонником реформ - достаточно просто впечатлительности,
внушаемости, "современности". Чтобы плыть по течению и пользоваться
похвалами неверов, чтобы принимать комплименты по поводу своей "терпимости"
и "открытости" от неоязычников - не надо мужества. [36] Но чтобы быть самими
собой при любой погоде - нужно иметь больше твердости. Эту внутреннюю
твердость и пытается распылить "дух времени", настойчиво влагая в умы
нехитрую мысль о том, что Церковь должна догонять наше время, что мерилом
для христианства является постхристианский мир, а совсем не Евангелие . Но
на языке сегодняшней прессы "мужественными" называют отступников, безопасно
диссидирующих под публичные аплодисменты, а "безвольными соглашателями" ("не
решающимися разорвать догмы церковных традиций") - тех, кто остается верен
Православию [37] .
Христианство сводят к словам, а словами учат играть. В "игровой"