"Павел Григорьевич Курлов. Гибель Императорской России " - читать интересную книгу автора

Несомненно, что его нельзя было обнародовать, не выработав детально тех
законов, обещания которых он содержит, так как в такой форме манифест не мог
вызвать сомнений, результатом чего была смута 1905 года. Не внес необходимой
ясности и высочайше утвержденный доклад графа Витте, комментировавший
манифест, носивший теоретический характер и не содержавший в себе реальных
жизненных указаний.
Граф Витте встретил меня в высшей степени любезно, заявив о своем
удовольствии познакомиться со мной.
"Вас, вероятно, удивило мое непременное желание вас видеть, о чем я
говорил П. Н. Дурново. Я хотел перед вами извиниться за мой отзыв о вас.
Ознакомившись с делом, я нахожу, что правительство обязано вам только
благодарностью: вы предупредили в Минской губернии всякие эксцессы",с
такими словами обратился ко мне председатель Совета Министров.
В дальнейшем разговоре граф Витте остановился на затронутом мной в
письме на имя генерала Трепова вопросе об еврейском равноправии.
"Ведь не можем же мы утопить всех евреев в Черном море! и раз они
составляют часть населения Российской Империи и принадлежат к числу русских
подданных, - всякие ограничения, не достигающие никакого практического
результата, только вредны, вызывая раздражение против власти со стороны
целого народа, умного, талантливого и сильного своим экономическим
положением. Но я все-таки думаю, что привести предложенную Вам меру не
удастся",- таково было суждение графа Витте.
Это пребывание в С.-Петербурге ознаменовалось для меня благополучным
окончанием моего дела в правительствующем сенате и беседой с Государем
Императором, о которой я уже упоминал.
Уезжая из столицы, я просил П. Н. Дурново, ввиду тяжелого, пережитого
мной в Минске времени перевести меня в другую губернию, наметив
Нижегородскую. Министр обещал, что мое желание будет удовлетворено, так как
в скором времени в Нижнем Новгороде действительно предполагалась вакансия
губернатора.
Дальнейшее пребывание в Минске никакими особенными событиями не
ознаменовалось. Я могу сказать, что в Минской губернии не было разгромлено
ни одно имение, порядок более не нарушался, а грозивший в мае еврейский
погром был предотвращен.
Еврейские погромы являются только известной частью общего вопроса о
положении еврейства в России. На практике я только в Минской губернии стал с
ним лицом к лицу, как стал близко к другому вопросу - польскому и тесно с
ним связанному вопросу - католическому.
Прослужив всю жизнь в центральной России, я имел только общее понятие
об этих вопросах, но знакомство мое ограничивалось сообщениями прессы и
толками в обществе. Мне не приходилось над ними серьезно задумываться, а,
главное, на практике самому принимать участие в их разрешении. В Минске я
встретился с действительной жизнью.
С первых же дней вступления в должность Минского губернатора, ко мне
обращались сотни лиц по вопросу о праве жительства.
Хотя Минская губерния находилась в так называемой черте оседлости, но
общие ограничения в праве жительства затрагивали многих, проживавших в
губернии евреев, которые по тем или иным делам должны были выезжать, а тем
более проживать вне этой черты. Особенно тяжело было положение родителей,
сыновья которых поступали в высшие учебные заведения или иные специальные