"Павел Григорьевич Курлов. Гибель Императорской России " - читать интересную книгу автора

обещал исполнить мое желание. Действительно, при проезде на вокзал порядок
ничем не нарушался, а самые проводы на вокзале его самого и его семьи, на
которых я присутствовал, хотя и носили торжественный характер, но обошлись
без всяких эксцессов.
В тот же день я был у митрополита Флавиана, епископов Платона и
Макария. Епископ Платон в беседе со мной не скрывал своих правых убеждений,
но заявлял, что в члены Государственной Думы он не пойдет. Он произвел на
меня крайне приятное впечатление, как умный и образованный человек с очень
широкими, а не узкопартийными взглядами.
Во время управления Киевской губернией мне вторично пришлось
столкнуться с еврейским вопросом. Кроме общих ограничений, с которыми я
познакомился уже в Минске, я встретился с новым, которое нельзя не признать
по меньшей мере странным. Евреям разрешалось проживать по одной стороне
Крещатика - главной улицы города - и запрещалось жительство в другой стороне
той же улицы. Губернатор был завален сотнями прошений о разрешениях
отступить от этого ограничения, прошений, которые восходили для
окончательного разрешения к генерал-губернатору. Дела о евреях были
сосредоточены в губернском правлении по еврейскому столу. Конечно, такие
ограничения создавали отмеченные уже мною выше обходы и подкупы низших чинов
администрации и полиции. Рассматривая дела, я быстро наткнулся на
вероятность таких злоупотреблений, обревизовал сам губернское правление,
последствием чего было увольнение нескольких служащих. При отъезде из
Петербурга мне много говорили о взяточничестве киевской полиции, которое,
несомненно, существовало, и я не могу похвалиться, что мне удалось его
совершенно искоренить. Это возможно было сделать только при изменении в
законодательном порядке положения о полицейской службе, что впоследствии и
привлекло к себе внимание и усиленные заботы П. А. Столыпина. Мне предстоит
еще коснуться деятельности правительства в этом направлении, - здесь же я
отмечаю только условия, в которых действовала полиция в Киеве.
При представлении мне чинов полиции я обратился с вопросом к одному из
околоточных надзирателей о количестве в его участке в месяц входящих и
исходящих бумаг и получил в ответ, что тех и других было более 4000 номеров.
На дальнейший вопрос, как же он при таких условиях справляется с наружной
частью, околоточный надзиратель ответил, что он имеет письмоводителя,
которому платит гонорар, равняющийся его собственному содержанию. Продолжать
дальнейшие расспросы не представлялось необходимым, так как всякие
комментарии были излишни.
Я уговорил генерала Сухомлинова передать мне целиком еврейские дела, с
тем чтобы не доставлять ему непроизводительной работы и избавить эти дела от
одной лишней инстанции - его канцелярии, на что и получил полное согласие.
Со своей стороны я допускал впоследствии все зависевшие от меня льготы по
применению нецелесообразного на мой взгляд ограничения. В Киеве
подтвердилось вынесенное мной из Минска мнение о вреде этих ограничений,
вызываемой ими среди еврейства вражды к правительству и косвенном воспитании
населения в ненависти к евреям.
В начале января 1907 года в Киеве стали упорно ходить слухи о
готовившемся еврейском погроме. Они приняли серьезный характер и нашли себе
подтверждение в докладах чинов полиции и розыскных учреждений. Я обратился с
просьбой к генералу Сухомлинову, как к командующему войсками Киевского
военного округа, о вызове в Киев нескольких полков кавалерии, прибытие