"Николай Курочкин. Смерть экзистенциалиста" - читать интересную книгу автора

экзистенцисты...
- Экзистенциалисты, Матвиенко. Эк-зи-стен-ци-а-лис-ты.
- Да, да, экзистиалисты, они говорят, что в жизни смысла нет, все миф
и надо только красиво умереть. Это верно?
- В чем смысл жизни и есть ли он?.. Есть такая восточная притча: "Шли
по дороге десять мудрых старцев и встретили одного дурака. И дурак спросил:
"О мудрые, в
чем смысл жизни?" И девять мудрецов плюнули в пыль и пошли дальше, а
два дурака остались на дороге выяснять, в чем же он сокрыт, смысл жизни".
Вообще надо было не ввязываться в этот разговор, а сказать, что врет
Матвиенко, им в курсе обществоведения дают начала диамата, и отфутболить с
этим вопросом к преподавательнице истории КПСС и обществоведения. А он сам
попытался ответить. Вспомнил второй курс, Андрея Четырина, Гришу со Степой
- из-за них и сбился. Тогда в смысл их споров особенно не вникал и сейчас
сам себе не мог объяснить, что такое этот самый экзистенциализм. А кто сам
не знает, другим объяснять пусть не берется, выйдет конфуз.
Конфуз и вышел. Долго потом Саломатин краснел и злился, вспоминая, как
многословно и суетливо, "потеряв лицо", втолковывал этому наглецу Матвиенко
что-то вертящееся перед глазами, но не укладывающееся на место, неуловимое и
расплывчатое.
Кончилось тем, что он сбился и пообещал ответить через неделю, а после
занятий зашел в библиотеку и набрал книг и журналов - тех, что шесть лет
назад читали Андрей и Степа. Поначалу теория не пошла: страх, который не тот
страх, а онтологический; скука, которая тоже не та, тошнота - не
пищеварительная, а метафизическая...
Он на время отложил теорию и взялся за пьесы. Почему-то чуть не все
философы-экзистенциалисты были одновременно и писателями, преимущественно
драматургами. И Сартр писал пьесы, и Камю, и Фриш. Достоевский, которого они
считали своим, пьес не писал, зато все его романы экранизированы, и не по
разу, потому что при всей философской насыщенности, при всем их многословии
сценичны. Саломатин читал пьесы и романы - и невнятная терминология как бы
проявлялась, туман становился прозрачным. Из пьесы в пьесу, от автора к
автору переходили общие идеи и даже сюжеты. И Владимир начал видеть контуры
теории. Можно было снова приниматься за отложенные статьи и монографии. Книг
Льва Шестова и Николая Бердяева он не нашел, зато вышли новые книги о
Кьеркегоре: Быховского и женщины с украинской фамилией Гайденко и
марсианским именем Пиама.
Тому оболтусу Матвиенко Саломатин обещал ответить через неделю. Через
неделю, он, конечно, еще не был готов к ответу, но Матвиенко и думать забыл
о своем вопросе, достигшем цели: протянуть до звонка.


Глава 5. "ПОСЛУШАЙ УМНУЮ ЖЕНЩИНУ!"

Началось это три года назад. Саломатин приехал тогда в родной город на
преддипломную практику. Шляясь как-то после работы по центру, он заметил в
толпе, штурмующей универмаг, где "выбросили" что-то японское, Ларису. Сердце
в груди кувыркнулось, и вдруг Саломати-ну смертельно нужно стало поговорить
с ней. О чем и как, он не думал, продираясь к Ларисе между разгоря- ченными,
потными женщинами. Только бы услышать ее голос! Он протолкнулся почти